Столько лет спустя

Как воевали, я тебе рассказывать не буду. Об этом знаешь. Я был, значит, командиром разведки, потом командиром партизанского отряда. Сколько обозов, до­рог, мостов, эшелонов взорвали… Ну, ты это тоже зна­ешь: фашисты заранее выбрали дерево, на котором собирались меня повесить. В действующей армии довелось повоевать: однажды партизанам приказ дали — вывести пехотный полк из окружения, и мы — три учителя, три Владимира — выводили. Об этом поэма в армейской газе­те была напечатана. Я прорывался тогда с батальоном автоматчиков и потом больше месяца воевал с ними. Было нас в батальоне около семисот, осталось — трина­дцать.

Какие люди были! Командир отряда — Полкман Мар­тын Мартынович. Эстонец. Борода вся в седине, было ему тогда шестьдесят пять лет. Двое сыновей его воевали, один, причем, в его отряде. У озера Белого ранило Мар­тына. Мы отступали. Думали, погиб командир. А Маша Шувалова, медсестра, девчонка, лет семнадцать ей, при­вязала его к парашютным стропам и вытащила с поля боя. А бой жестокий был. Несколько дней лежал он без сознания, шесть осколочных ранений. Врач партизан­ский вытащил один из осколков — оказалось, еще с граж­данской войны. Двадцать лет в себе носил, вторую войну с ним воевал. Удалили нашему Мартыну Мартыновичу глаз, и мы очень все жалели, что приходится расставать­ся. А он вдруг к ноябрю из госпиталя к нам вернулся. «Сыны мои воюют,— говорит,— а я что?» И стал учиться стрелять с левого глаза.

Машу Шувалову, спасительницу свою, как дочь лю­бил. Маша все время на груди две гранаты носила, на ремнях. И вот однажды шрапнельный осколок попал пря­мо в детонатор. Машу — пополам… Что было с Полкманом!.. Плакал, как ребенок. Хоронили Машу, дали залп. Смотрю, Полкман упал. Я думал, плохо ему. Подбежа­ли — не дышит, кровь на груди. Расставили всех, кто как стоял во время салюта. Определили, откуда и кто стрелял. Нашли предателя, сукиного сына: во время салю­та пулю выпустил в командира.