Стон (СИ)

Блядь! Я без памяти люблю тебя, жалкий червяк!

Хочу обнять. Как я хочу тебя обнять, надменный сучонок! У тебя такой невероятный запах из подмышек… Едва уловимый, нежный…

Тварь.

Ненавижу.

Но, хватит.

Теперь ты обыкновенная шлюха. Без роду и племени. Потому что о своем благородном семействе тебе придется забыть.

Нет, не совсем забыть. Что ты, Шерлок, как можно! Я весьма снисходителен к родственным связям - ходи на их скучные приемы, ешь их постные обеды и ужины.

Но когда ты шлюха, у тебя никого нет.

И ничего.

Только тело.

Красивое. Бесподобное. Страстное.

А ведь ты любишь трахаться, Шерлок. Ты делал это с удовольствием, продолжая корчить из себя неприступность. Ну конечно, тебе было противно. Особенно тогда, когда до синяков стискивал ногами мою поясницу и подмахивал, как похотливая сучка.

Ну конечно, это был не совсем ты.

Это была та самая шлюха, которая жила в тебе всегда, и которую ты старательно загонял в самый поганый угол, затыкая ей рот своей тошнотворной моралью, чтоб не орала в голос во время течки.

Шлюха хотела трахаться, хотела кончать, хотела глотать горячую сперму…

Дадим ей свободу, Шерлок?

Дадим.

Шлюха, теперь ты свободна!

Но, пошутили и хватит.

Перехожу к деловой части.

Небольшое эротическое отступление: у меня сейчас такой охренный стояк, что темнеет в глазах. Поставив последнюю точку, я трахну… Кого бы мне трахнуть? Наверное, порадую Ди. Ди славный мальчуган. Верный. И он так соскучился, так истомился, так хочет меня. Тебе это странно? Ты мною брезгуешь,не хочешь, а он только и ждет моих ласк. Но ты никого не хочешь. И никого не захочешь. Мой мальчик. Да, решено. Прощу его и оттрахаю. И кончу в рот — пусть полакомится.

И, кстати, вот он — не шлюха.

В отличие от тебя.

Итак, Шерлок, у тебя начинается новая жизнь. Настоящая. Немного опасная: мало ли кто попадется на твоем тернистом пути. Но ты же любишь опасность. И, уверяю тебя, каждому, кто обидит моего дорогого мальчика, я лично сломаю хребет. Ну, а мальчику придется зализывать раны.

А уж если провинится сам мальчик-шлюха, он узнает, как сильно может расстроиться его господин. Но эти раны я, так уж и быть, залижу мальчику сам.

Я выкупил славную помойку в Сохо. Знаешь, как она называется? Ты будешь смеяться — Yard. Конечно, где же ещё торговать своим телом гениальному детективу? Ты всегда с таким удовольствием ковырялся в человечьих останках! Это место как раз для тебя.

Там весело, шумно и интересно. Потанцуешь, выпьешь вина… Разве это так трудно?

Придешь в десять часов, уйдешь в одиннадцать. Всего-то часок увлекательнейшего ожидания. Кроме того, твой одинокий вечер не будет больше таким беспросветно пустым.

В течение этого часа к тебе подойдет загадочный незнакомец.

Каким он будет?

Не знаю. Постараюсь, чтобы не очень противным. Но это будет зависеть от моего настроения. И от твоего поведения. Надеюсь, ты понимаешь, что от твоего поведения многое теперь зависит… Майкрофт, наверное, очень расстроен потерей? Ну, пусть благодарит Бога за щедрый подарок и радуется, что сам пока ещё жив.

Далее.

Обрати внимание — никаких презервативов.

Никаких презервативов, слышишь меня, Шерлок? Во всяком случае, пока я не разрешу.

Ты должен прочувствовать вкус дерьма…

Не беспокойся, все будут чисты, как ангелы на небесах: ни глистов, ни спида. Неужели я позволю какой-то ничтожной заразе коснуться столь прекрасного тела?

И столь любимого…

Нет, нет и нет!

Шлюха может наслаждаться безопасной свободой.

Оцени мою заботу, любимый, мое неусыпное внимание: я все устраиваю сам. Тебе останется только раздвинуть ноги. Пошире.

Да, забыл самое главное.

Где начнется твоя увлекательная новая жизнь, ты знаешь.

А вот когда…

Сразу поймешь.

И не зли меня, Шерлок. Я и без того достаточно зол.

Длинное получилось послание…

Но так приятно вернуться в прошлое. Письмо, начертанное на бумаге, напоминает мне давно забытую жизнь, когда всё было понятно и просто. Я ласкал пальцами этот гладкий листок, ты сейчас держишь его в руках. Вот мы и прикоснулись друг к другу.

Я всё ещё бесконечно тебя люблю».

*

Скомканное письмо полетело в камин, но Шерлок запомнил его почти дословно, впервые проклиная свою феноменальную память.

Злость на себя самого была на данный момент единственной эмоцией. Ни отчаяние, ни ужас, ни боль, такие сейчас уместные, не коснулись сердца.

Оправдываться глупыми страхами было поздно. Раздвинул ноги на жертвенном алтаре — продолжай спасать человечество без боли и страха.

А может быть, Садерс не ошибается?

Шерлок хорошо помнил, как затмевала его сознание сладкая мука, как звенело от восторга тело, каким бы болезненным и грязным ни был этот восторг. И все два месяца, проведенные в маленьком доме, Шерлок трахался с Садерсом, малодушно называя это насилием и шантажом. Трахался и получал удовольствие.

Шлюха?

Черт побери, а что если — да?!

Всё его прежнее существование: добровольное одиночество, бросающиеся в глаза превосходство и исключительность, стойкое нежелание обременять себя эмоциональной стороной жизни — весь этот жалкий набор иллюзий… Имело ли всё это смысл? И было ли правдой?

Шерлок усмехнулся.