Стон (СИ)

Он поставил перед ним большую оранжевую кружку, и Шерлок признал в ней точную копию той, что осталась в сушилке на Бейкер-стрит.

Садерс лукаво хмыкнул: — Да-да. Хочу, чтобы ты чувствовал себя здесь, как дома.

Сохраняя невозмутимость, Шерлок сделал глоток и, неожиданно сильно обжегшись, невольно вскрикнул, прижав ладонь к покрасневшим губам. На глазах выступили слезы, и одна из них покатилась блестящей прозрачной каплей.

За секунду Сад оказался рядом, отобрав злополучную кружку. — Тебе больно? Больно, да?

Он обхватил руками его голову и крепко прижал к себе, запустив пальцы в нечесаные вихры, поглаживая теплую кожу, целуя макушку.

— Мальчик мой… Родной… Прости. Прости меня, ради бога.

*

Они сидели в гостиной напротив друг друга — жаркая смесь ненависти и любви.

Шерлоку казалось, что он никогда отсюда не уходил, настолько привычными были звуки и запахи: негромкое потрескивание поленьев в камине, шорох оголенных ветвей за окном, аромат кофе и коньяка…

— Почему ты убиваешь? Зачем?

— Захотел поболтать перед сном?

Садерс смотрел с нескрываемой нежностью, как на большого ребенка, которому приходится объяснять прописные истины.

— Власть, Шерлок.

— Тебе недостаточно власти?

— Я не об этом. Не о той власти, что ты имеешь в виду. Разве же это власть? Игрушки. Смешные кривлянья смешных людишек. Власть над человеческой жизнью, какой бы ничтожной она ни была — вот истина, вот подлинный смысл. Всё остальное — не стоящие внимания пустяки.

Шерлок усмехнулся.

— Не усмехайся, мой мальчик. Почему ты здесь?

По лицу Шерлока прошла заметная судорога, заключавшая в себе массу эмоций: от отчаяния до желания растерзать, вцепиться в горло и не отпускать, пока пальцы не проникнуть под кожу и не вырвут кадык.

Садерс весело рассмеялся.

— Вот-вот! Сейчас ты в бешенстве. Ты близок к убийству. Но ни за что не убьёшь. И дело не в морали, мой мальчик. Ты просто испугаешься это сделать.

Он поднялся с кресла и расположился у ног Шерлока, глядя на пляску огненных лоскутков.

— Уязвимость, Шерлок… Слишком много болевых точек, слишком много рычагов. Несмотря на твою внешнюю отстраненность и видимое безразличие, ты полон страха за своих. Да что там говорить, даже за чужих, незнакомых. Ты жертвуешь собой, ты полон противоречий и ужасных сомнений, ты на самом краю пропасти… И, я уверяю тебя, обязательно в неё упадешь. Именно ты — Шерлок Холмс, умный, красивый, полный надежд и стремлений. Как бы ни старался ты уйти от действительности, обманываясь иллюзией, что всё это происходит где-то в параллельной вселенной с человеком, поразительно на тебя похожим. Но это ты, мой мальчик, ты. Заложник тех самых «своих», ради которых так глупо себя растерял.

Пристальный взгляд, пропитанный жаром огня, гипнотизировал, проникая в самое сердце: я прав, Шерлок… согласись, что я прав…

— А вот у меня нет своих. Знаешь, откуда эта безграничная власть? Думаешь — деньги? Деньги, конечно, решают многое. И ничего не решают. Они дают только видимость власти, потому что стоит лишь прикоснуться пальцем к кому-нибудь из «своих», и человек, купающийся в деньгах, становится слабым и дрожащим от ужаса. Жизнь не выкупишь, Шерлок, если её предел наступил. — Садерс резко поднялся и прошёлся по комнате, создавая прохладные волны с легким ароматом мускуса, сандала и хвои. — Моя власть безгранична, мой мальчик, потому что мне никого не жаль. Все, кто был достоин, уже ушли. Даже ты, Шерлок… — Он остановился напротив, жадно всматриваясь в его лицо. — Даже ты не лишил меня этой власти. Моё сердце разрывается от любви и тоски, но если придётся выбрать, я выберу не тебя. Только себя, свою жизнь, свои интересы. А мир пусть катится к чёрту, и ты вместе с ним. Всё просто. Никаких рычагов, никакой уязвимости. Расчетливость, хладнокровие, бескомпромиссность и равнодушие к судьбам так называемого человечества. Я никогда не знал своего отца. Теперь я часто думаю: может быть, Лорена зачала меня от Дьявола?

Он снова присел и судорожно обнял колени Шерлока.

— В письме я назвал тебя шлюхой… Я погорячился. Ты трясущийся от страха овечий хвост. Только и всего. И потому ты будешь день за днём приходить в дешёвый человечий отстойник и продавать свое восхитительное тело каждому, кого я к тебе подошлю, недоумевая — как такое возможно, как мог ты оказаться в подобном дерьме? Легко! А когда мне наскучит столь тщательный отбор кандидатов, когда мне наскучишь ты сам, тебя сможет снять любой неудачник, одуревший от недотраха и одиночества. И ты пойдешь с кем попало, куда попало, лишь бы только твой драгоценный братец продолжал заниматься блядством государственного масштаба, лишь бы только добрейшая миссис Хадсон смогла выпить очередную чашечку чая, лишь бы только все эти тупые безликие особи заполоняли улицы Лондона, словно полчища прожорливых крыс. Я устал… — На мгновение прижавшись к коленям Шерлока лбом, он поднял голову и посмотрел с большим сожалением. — Я без памяти люблю тебя, мой мальчик, но я сломаю тебя.

— А если сломаешься сам?

Садерс весело рассмеялся.

— Ни за что!