Сторона Германтов

— Я знаю, что партия социалистов громогласно требует его головы, а также немедленного освобождения узника с Чертова острова. Но сдается мне, что мы еще не так низко пали, чтобы пройти под кавдинским ярмом господ Жеро-Ришара и прочих[156]. Пока что ничего еще не решено. Не думаю, чтобы та или другая сторона скрывали особо непорядочные деяния. Возможно, некоторые более или менее бескорыстные защитники вашего протеже питают добрые намерения, я не утверждаю обратное, но вы же знаете, чем вымощена дорога в ад, — добавил он с хитрым взглядом. — Главное, нужно, чтобы правительство показало, что его не захватили левые группировки и что оно не даст себя парализовать по первому окрику армии, поддерживающей диктатуру, тем более что никакая это не армия. Само собой разумеется, если обнаружится новый факт, начнется процедура пересмотра. Последствия очевидны. Требовать этого — значит ломиться в открытую дверь. Или правительство выскажется ясно и четко, или бездарно утратит свои основные преимущества. Тогда уже пустой болтовней они не отделаются. Придется назначить Дрейфусу судей. И это будет нетрудно, потому что, хотя в нашей милой Франции, где все любят на себя клеветать, люди привыкли сами верить и других уверять, будто для того, чтобы услышать правдивые и справедливые слова, необходимо пересечь Ламанш (причем сплошь и рядом это лишь окольный путь к берегам Шпрее[157]), и все-таки, что ни говори, судьи есть не только в Берлине[158]. Но пускай даже правительство начнет действовать — станете ли вы его слушать, сплотитесь ли вокруг него? Не останетесь ли глухи к его патриотическому призыву, отзоветесь ли на него?

Г-н де Норпуа задавал Блоку эти вопросы с пылом, который пугал моего товарища, но и льстил ему, потому что посланник говорил с таким видом, будто в его лице обращается к целой партии, задавал ему вопросы так, будто Блок посвящен в тайны этой партии и готов отвечать за ее решения. «Если вы не сложите оружия, — продолжал г-н де Норпуа, не дожидаясь от Блока коллективного ответа, — если раньше, чем высохнут чернила на постановлении, согласно которому начнется процедура пересмотра, вы подчинитесь чьему-нибудь коварному призыву и не сложите оружия, а вместо этого примкнете к той или иной бесполезной оппозиции, которая представляется кое-кому политическим ultima ratio[159], если вы удалитесь в ваши шатры и сожжете корабли, вы накличете на себя беду. Разве зачинщики беспорядков держат вас взаперти? Или вы поклялись им в верности?» Блок затруднялся с ответом. Г-н де Норпуа не дал ему времени на раздумья. «Если это не так, во что я всей душой хочу верить, если есть в вас хоть в малой степени то, что, к сожалению, как мне представляется, отсутствует у некоторых из ваших вожаков и друзей, а именно политическое чутье, — в тот же день, как вступит в игру палата по уголовным делам Кассационного суда, вы окажетесь победителем, если только не дадите себя завербовать любителям ловить рыбку в мутной воде. Не поручусь, что весь Генеральный штаб сумеет выйти сухим из воды, но хорошо уже, если хотя бы кто-нибудь из них сумеет сохранить лицо, не вызывая взрыва негодования и не затевая потасовки. Впрочем, само собой разумеется, что именно правительству надлежит разрешить спор и положить конец долгой череде безнаказанных злодеяний, но конечно, не в угоду подстрекательствам социалистов или какой-то там солдатни, — добавил он, глядя Блоку в глаза и повинуясь, возможно, общему для всех консерваторов инстинктивному стремлению обзавестись поддержкой в лагере противника. — Правительство должно действовать, не обращая внимания ни на какие угрозы, откуда бы они ни исходили. Слава богу, правительство не подчиняется ни полковнику Дриану, ни — на другом полюсе — господину Клемансо[160]. Следует обуздать профессиональных смутьянов, да так, чтобы они пикнуть не смели. Огромное большинство французов желает трудиться, желает порядка! Таково мое глубокое убеждение. Однако общественность следует просвещать, не нужно этого бояться; а если какие-нибудь бараны из тех, которых так хорошо изучил наш Рабле, очертя голову станут прыгать в воду[161], придется им доказать, что вода эта мутная и замутило ее с умыслом чуждое нам отродье, чтобы скрыть опасное дно. И правительству невместно делать вид, что оно только во имя самообороны вышло из пассивного состояния, ведь оно будет действовать с полным правом — я имею в виду Правосудие, к которому оно прибегнет. Правительство примет все ваши советы. Если окажется, что была допущена судебная ошибка, поддержка подавляющего большинства позволит ему взять разбег».

— Вы, месье, наверняка дрейфусар, — сказал Блок, обращаясь к г-ну д’Аржанкуру, которому его представили так же, как другим, — иностранцы все за Дрейфуса.

— Это внутреннее дело французов, не правда ли? — возразил г-н д’Аржанкур c той особенной наглостью, которая состоит в том, чтобы приписать собеседнику некое мнение, хотя наверняка знаешь, что он его отнюдь не разделяет, поскольку только что высказал нечто противоположное.