Сторона Германтов

И конечно, нельзя утверждать, что только моя бабушка и немногие ей подобные не имели понятия о подобных расчетах. Большинство обычных людей, что трудятся на поприще, где все известно заранее, лишены интуиции, а потому не разбираются в этом точно так же, как моя бескорыстная бабушка. Иногда необходимо опуститься до уровня содержанок обоего пола, чтобы обнаружить корысть и необходимость выжить в побуждениях, лежащих в основе совершенно невинных с виду поступков или слов. Какой мужчина не знает, что, если женщина, которой он платит, скажет ему: «Не будем говорить о деньгах», это значит не больше, чем счет «раз-два-три» в музыке, когда дирижер отбивает такт, а если потом она объявит: «Ты измучил меня, ты слишком многое от меня скрывал, я больше не в силах терпеть», он должен понимать, что другой покровитель предлагает ей больше? Именно в этом язык кокотки сближается с языком светской дамы. Самые выразительные примеры обнаруживаются в мире апашей. Но г-н де Норпуа и немецкий князь, ничего не зная об апашах, существовали примерно так же, как народы, которые, несмотря на все свое величие, эгоистичны и хитры; их нельзя покорить иначе как силой, не упуская из виду корысть, способную толкнуть их на убийство, впрочем, иногда чисто символическое: простая нерешительность или отказ вступить в борьбу могут обречь народ на гибель. Однако обо всем этом не сообщается в правительственных бюллетенях, а потому народ часто склоняется к пацифизму; воинственность в нем возникает чисто инстинктивно, от ненависти, от злобы, а не по тем причинам, которые толкнули на войну правительство, получившее сведение от г-на де Норпуа.

После этого князь тяжело проболел всю зиму, потом поправился, но сердце его было поражено неизлечимым недугом. «Черт побери! — сказал он себе. — Нельзя терять времени, а то так и умру, а в Академию не попаду. Вот уж будет обидно».

Для «Ревю де Дё Монд» он написал исследование о политике двух последних десятилетий и в нем несколько раз отозвался о г-не де Норпуа в самых лестных выражениях. Маркиз приехал к нему благодарить. Причем добавил, что не знает, как выразить свою благодарность. Князь сказал себе, словно человек, попробовавший новый ключ, чтобы отпереть замок: «Нет, опять не то»; провожая г-на де Норпуа, он чувствовал, что слегка устал, и думал: «Проклятие, пока эти прохвосты меня изберут, они меня в могилу вгонят. Надо спешить».

В тот же вечер он повстречал г-на де Норпуа в Опере.

— Мой дорогой посланник, — сказал он, — давеча вы говорили, что не знаете, каким образом выразить мне свою признательность; это, разумеется, преувеличение, вы ничего мне не должны, но я со всей неделикатностью ловлю вас на слове.

Г-н де Норпуа ценил такт князя не меньше, чем тот ценил его собственный. Он сразу понял, что князь фон Пфаффенхайм не просит, а предлагает сделку, и с благосклонной улыбкой приготовился слушать.

— Боюсь, вы сочтете меня очень нескромным. Я очень привязан к двум дамам, хотя, как вы поймете, совершенно по-разному; обе некоторое время назад перебрались в Париж и рассчитывают здесь поселиться: это моя жена и эрцгерцогиня Иоганна. Они будут давать обеды, например, в честь короля и королевы Англии, и мечтают о том, чтобы подарить гостям возможность общения с особой, которой они, не будучи с ней знакомы, искренне восхищаются. Признаюсь, что я не знал, как исполнить их желание, но тут я совершенно случайно узнал, что вы с этой особой знакомы; я знаю, что она живет весьма уединенно, видится с очень немногими, с happy few[173]; но если вы с вашей обычной ко мне благожелательностью поддержите мою просьбу, я уверен, что она согласится, чтобы вы меня ей представили и передали ей приглашение эрцгерцогини и принцессы. Быть может, она согласится прийти отобедать вместе с английской королевой и, кто знает, если мы не слишком ей наскучим, провести пасхальные каникулы вместе с нами в Больё у эрцгерцогини Иоганны. Имя этой особы маркиза де Вильпаризи. Признаюсь, что надежда войти в число завсегдатаев подобного кабинета остроумия утешила бы меня и я бы легко отказался от надежды на членство в Академии. Ведь у нее дома также ведутся умные и тонкие разговоры.

Тут князь с невыразимой радостью почувствовал, что замок поддается и ключ наконец-то подошел.