Странная история драгоценностей графини Воронцовой

Они шли медленно, несколько напряжённая Наталья и странно радостная, улыбающаяся Зиночка. Наталья Осиповна всё ждала, что вот-вот, что-нибудь да произойдёт, но сестра её говорила, как и всегда прежде, не переставая, без умолку, так что княжна почти забыла свои тревоги. Поэтому испуг от внезапной перемены молодой баронессы был столь сильным, что Наталья едва не убежала прочь. Остановившись, Зиночка медленно повернулась к сестре. Лицо молодой девушки искажалось на глазах до неузнаваемости: волосы её поседели, изменился взгляд и черты лица.

– Господи! – только и смогла, что прошептать Наталья Осиповна, непроизвольно прикрыв ладонями рот.

Теперь на месте Зиночки стояла немолодая седовласая женщина с тяжёлым пристальным взглядом из-под толстых полукруглой формы бровей. Губы её были плотно сжаты, и всё лицо выражало то ли отвращение, то ли какой-то вызов. Наталья не могла оторвать глаз от этой женщины, она даже не решилась бы назвать её Зиночкой.

Глава пятая

– Месть! Месть! Месть! – зашипела женщина, надвигаясь на княжну.

– Зина! Зи-ина! – закричала Наталья и бросилась наутёк.

– Наташа! Что с тобой? – это была уже та же Зиночка, ласково и чуть недоумённо улыбающаяся сестре.

Тут уж Наталья накинулась на Зиночку.

– Ты ли это? Помнишь ли ты что-нибудь? Отвечай!

Зиночка совершенно растерялась.

– Не пойму я что-то тебя, Наташа. Ты в последнее время какая-то странная. Уж не больна ли ты?

Наталья Осиповна помотала головой.

– Нет. Увы, больна не я.

Вечером был бал в Дворянском собрании. Как ни удерживали Зиночку дома, а всё же она тоже поехала. Более всего Наталья Осиповна опасалась за её здоровье да ещё это предчувствие встречи с Корницким… На ней было восхитительное тёмно-синее платье с турнюром и живая лилия в волосах. Разумеется, граф прибыл на бал и был ещё великолепнее, чем когда-либо: чёрный фрак и белоснежная сорочка, жилетка и галстук смотрелись безупречно.

В танцевальной книжечке Натальи он был записан два раза. Вальсируя, Корницкий не сводил с княжны влюблённых глаз, а под конец сказал:

– Я очарован, Боже, – он слегка вскинул голову, – как же я очарован вами, Наталья Осиповна.

Потом он напросился к ним в гости и уже на следующий день, пересыпая свою речь шутками и анекдотами, беззастенчиво болтал о том, о сём в гостиной Анны Григорьевны.

Тётушке Евгений Платоныч не нравился, но ведь он был московский гость, и необходимо было соблюсти приличия, к тому же он имел столько связей в высших сферах! Корницкий посетил их и на следующий день, и через день, а затем и каждый день в течение недели.

Раза два ему встречался Василевский, тот, как всегда был добродушен и смешлив, но чуть унылее, нежели прежде. Зиночке нездоровилось, и она почти всё время проводила у себя в комнате, читая или размышляя о своём.

Однажды, в один из тех вечеров, что Корницкий проводил в доме Анны Григорьевны, он и Наталья Осиповна на несколько минут остались наедине. Граф поспешно подошёл к княжне, та сидела за фортепьяно, упал на одно колено, взял её руку в свою и горячим, сбивчивым шёпотом произнёс:

– Вы божественны… Но, мне кажется, одиноки. Вокруг вас множество людей, но в свете одни маски, сплошь притворство и ледяные пальцы. Ваша кожа обжигает меня, знали бы вы, Наталья Осиповна, как мне не хватает тепла…– с этими словами он запечатлел долгий и ласковый поцелуй на ладони княжны. Не успела она проговорить и слова – впрочем, она и не ведала, что сказать – как в коридоре послышались шаги, и граф быстро занял место на диване.

Но кто-то шёл не в гостиную, а мимо, очень быстро. Затем раздался звук ещё чьих-то шагов и надтреснутый голос Александра:

– Зизи! Постой! Господи, что же с тобой такое?!

Наталья Осиповна взглянула на часы – половина восьмого. Неужели, как и в прошлый раз!?

– Евгений Платоныч, принимайте гостей! – протараторив эти слова, княжна, невежливо выбежала из комнаты, не попрощавшись, и, увидев впереди стремительно несущегося по коридору Александра вслед за почти парящей над полом Зиночкой, бросилась за ним.

Наталья Осиповна догнала Александра, и, поймав извозчика, они помчались к дому Гуранова.

На первом этаже Зиночки не оказалось.

– Я знаю, где она! – воскликнула Наталья Осиповна и, торопясь, стала подниматься вверх по лестнице.

Зиночка находилась там, где и предполагала Наталья: девушка стояла перед фамильным портретом Каримских и плакала навзрыд. Взгляд Натальи Осиповны невольно остановился на лице немолодой женщины на портрете: волосы с проседью, тяжёлый взгляд, густые брови. Да это же в неё превратилась Зинуля, когда они прогуливались вдвоём с Натальей!

– Господа! – громко позвал Корницкий – он приехал следом, – Объясните же мне, что происходит!

– Кирюша, ты? – Зиночка обернулась к нему, черты её снова изменились, теперь-то было видно совершенно всем: она и женщина на портрете имели поразительное сходство, как две капли воды.

– Отомсти, сынок!

Корницкий стоял, раскрыв рот.

– Она безумна! Боже мой!

– Зина! – окликнула Наталья, и женщина исчезла.

– Наташенька, Саша! Что со мной? – Зина тяжело дышала и сделалась мертвенно бледной.