Странные дела в отеле «Зимний дом»

– Хорошо у тебя вышло с книгой. Я не видела таких способностей с тех пор, как умерла моя любимая двоюродная сестра Ровена, а было это шестьдесят лет назад. Так что впечатляюще.

Элизабет не знала, как реагировать и что отвечать.

– Спасибо. Я просто… Это нечто такое, что само пришло ко мне. Не знаю, как.

– Когда-то я могла читать мысли, – рассказывала Киона. – Конечно, бывали и ошибки, и часто было больно. Знаешь ли, это настоящее проклятие, когда ты можешь заглянуть в разум другого человека. Но это так увлекательно. Моя дочь способна видеть будущее. Хотя сейчас она почти всё время спит.

Киона кивнула Норбриджу и, снова скривившись от боли, повернулась на диване.

– Вот присутствующий здесь джентльмен весьма интересен. Вещи материализуются, вещи исчезают.

– Как видишь, моя прелестная троюродная сестра окончательно спятила! – воскликнул владелец отеля «Зимний дом».

Киона вздохнула. Казалось, она собиралась поменять позу, но передумала и осталась неподвижной. Она смотрела на Элизабет, глаза её были совершенно прозрачны, из них лились потоки доброты и любви.

– Однажды я встретила Райли Грейнджера…

– Киона… – Норбридж вздохнул.

Дама подняла руку.

– Он приехал спустя сорок лет после того, как уезжал в первый раз. Ему было больше восьмидесяти лет.

– Не думаю, что мы должны сегодня говорить об этом, – Норбридж наклонил голову.

– Я слышала, что вы здесь обсуждали, – продолжала Киона. – Именно по этой причине я и подняла эту тему.

Элизабет показалось, что волосы у неё встали дыбом, когда Киона произнесла имя Райли Грейнджера. Она вскрикнула:

– Он возвращался сюда?

– Но ничего не произошло, – поспешно ответил Норбридж. – Это был, как теперь говорят, довольно скучный конец. На самом деле, он тогда был в ещё большей степени не в себе, чем эта прекрасная дама. Не уверен, понимал ли он, где находится.

Киона кивнула с грустным видом.

– Здесь ты прав. И всё же мы смотрели на него с трепетом. Мы столько слышали о нём за эти годы.

Элизабет недоумевала, почему Норбридж раньше об этом ей не рассказывал. Это вызывало беспокойство. Дедушка скрывал от неё важную часть их семейной истории. Почему?

– Ну, – продолжал Норбридж, – это было тяжёлое зрелище. Он просто ходил по коридорам и бормотал бессвязные вещи, пока мы не отводили его в номер.

– Он приехал один? – спросила Элизабет.

– С ним была племянница или кто-то в этом роде, – объяснила Киона. – Молодая женщина. Жаль, я не помню, как её звали. Это было на Рождество в 1938 или 1939 году.

– Давно это было, – чуть заметно зевнул Норбридж. – Маленький эпизод в истории «Зимнего дома».

Элизабет не сомневалась, что в этой истории не всё так просто.

– Нам надо дать тебе отдохнуть, Киона, – Норбридж пытался свернуть разговор. – Я просто хотел поздороваться и познакомить с тобой Элизабет.

– Может быть, это у тебя провалы в памяти, Норбридж, – как ни в чём не бывало продолжала Киона. – Но именно я была инициатором встречи с этой юной леди.

Её слова удивили Элизабет, она и представить себе не могла, что Киона может просить и даже требовать встречи с ней.

– Ты права, – сказал Норбридж.

Киона повернулась к Элизабет и указала на письменный стол в другом конце комнаты.

– Третий ящик справа. Там кое-что есть для тебя.

Это было неожиданно, и Элизабет посмотрела на Норбриджа.

– Пожалуйста, – настаивала Киона, перехватив её взгляд. – Его разрешение тебе не нужно.

Когда Элизабет выдвинула ящик, в лицо ударил сильный запах лаванды. Девочка увидела несколько пёстрых шарфиков разного цвета. Они были настолько яркими, что ящик казался живым, словно у Кионы в письменном столе расцветал тропический сад.

– О-о-очень красиво! – сказала Элизабет. – Как ваши картины. Я хотела сказать вам, что они мне очень понравились.

– Спасибо, – просияв, отвечала Киона. – Я так люблю красивые вещи! И твоя мама любила.

Она подняла руку и начала водить пальцем по кругу – казалось, Киона на расстоянии пытается привести шарфики в движение.

– Посмотри под ними справа и найдёшь красную бархатную сумочку. Она принадлежала твоей маме. Я хочу, чтобы ты её взяла.

Элизабет заглянула под шарфы. Под ними лежала маленькая сумочка, размером с её детский кулачок, с длинной лиловой ручкой, обвивающей изделие по кругу. Элизабет вытащила сумочку и внимательно её рассмотрела, прежде чем повернуться к Кионе.

– Это мне? – она не могла сдержать волнения и радости.

– Тебе, – отвечала Киона. – Раньше я не могла с ней расстаться. Ничего особенного, но я почему-то хранила её все эти годы. Она была такая чудесная девочка, моя… моя… Ещё раз повтори, какие у нас с ней были родственные отношения, Норбридж?

– Уинни была твоей троюродной племянницей.

– Вот, это я и хотела сказать. Мы были близки. Она хранила эту сумку здесь, у меня, а иногда приходила за ней, когда была маленькой. Думаю, когда она достигла твоего возраста, то забыла о ней. А я сохранила её на случай, если ей когда-нибудь захочется её забрать.

– Спасибо, – тихо проговорила Элизабет. – Я буду её беречь!

Девочке очень хотелось поскорее уйти к себе в комнату и посмотреть, что внутри.