Странные страны. Записки русского путешественника

Когда ехали по городу, видели на столбах портреты молодых людей, как правило, с бородой, в военной форме. Это герои войны Ирана с Ираком. До сих пор в Иране происходят казни неверных. Несколько лет назад была казнь совсем молодых людей, уличенных в гомосексуализме.

Собственно, и нам было предложено посетить публичную казнь на одной из центральных площадей Тегерана — принесли газету с объявлением о повешенье воров на стрелах подъемных кранов. Мы не пошли.

Из Машада перелетели в Шираз. Выяснилось, что наш самолет контролируют вооружённые силы. Здесь вообще очень много военизированных подразделений: есть просто армия, есть полиция, есть полиция нравов. Также есть подразделение, которые называется „стражи исламской революции“. Проезжая по различным дорогам, мы довольно часто видим огромные территории, окруженные колючей проволокой, высокими заборами и вышками с автоматчиками. Что они охраняют непонятно. Возможно, урановые разработки, о которых так беспокоится мировая общественность.

Часто в этой экспедиции вспоминались наши иранские гастроли. Когда театр „Школа современной пьесы“ принял приглашение на Тегеранский театральный фестиваль, демобщественность завизжала от возмущения: как может Райхельгауз ехать в Иран, когда весь цивилизованный мир!!!.. и пр.

А нам было интересно. Мы узнали, что на этом ежегодном фестивале представлены все страны мира кроме Америки и Израиля. Конечно, можно было своим непристуствием выразить активную гражданскую позицию, но актерское любопытство победило.

Фестиваль проходил в Тегеране в большом замечательном театре. Женщины и мужчины сидят отдельно — как того требуют законы шариата. За день до спектакля нас обязали показать его худсовету. „Худсовет“ состоял из трех очень крупных мужчин, которых, казалось, подбирали по весу и росту. Перед ними мы должны были полностью прогнать спектакль. Через три минуты: стоп. „Все ваши женщины слишком откровенно одеты.“ Действительно, были видны части рук, ног, у кого-то (о ужас!) шея. „Идите в гримерные — вам помогут“. Актрисам вынесли огромное количество шалей, цветных тряпок. Наши, конечно, стали стебаться, наматывать тряпки, натягивать шаровары. Очень важно: волосы не должны выбиваться из под платков.

Это длилось долго, пока все не оделись. Начали прогон: Борис Акунин. Чайка». Там есть сцена, где Татьяне Васильевой (Аркадина) сообщают, что ее сын застрелился. Мизансцена решена так. Звучит реплика: «Дело в том, что Константин Гаврилыч застрелился». Васильева падает в обморок — медленно и красиво. Чтобы она не ударилась, было придумано что Вадим Колганов (Шамраев) подбегает и ловит ее. Тут же худсовет закричал: стоп!!! Мужчина прикасается к женщине — это категорически нельзя. Я через переводчицу стал объяснять: «Понимаете, это — мать, ей сообщают о гибели сына. Она теряет сознание и падает. Она должна упасть, а ее должны подхватить.» Они задумались — надо посовещаться. Попросили меня — опять-таки через переводчицу — отойти. Что очень удивило: они говорят на фарси, а я им пока не овладел. Был долгий жаркий спор. Потом позвали: мы приняли решение. «Раз у матери такое горе, пусть она падает. Это можно. Но ловить ее не нужно».

Несколько минут до спектакля. Большое фойе за кулисами перед сценой. Вдруг вбегают шесть автоматчиков. Мы решили, что это военный переворот. Все перекрыли и образовали коридор. По этому коридору в сторону зала быстро прошел невысокий небритый человек. Автоматчики испарились. Нам — оторопевшим и изумленным, — объяснили: огромная честь русскому театру — спектакль посетил министр культуры!!!

Странные страны. Они казались мне такими буквально полтора года назад. Но вот недавний случай в театре Российской Армии на 100-летии Владимира Зельдина. Пробираюсь к своему месту. Вдруг меня отталкивают в сторону. Вижу охранника с озверевшим лицом: «Отойдите немедленно! Освободите проход!», — шипит он. На моих глазах образуется коридор — толпящихся зрителей буквально оттирают от прохода. И по этому проходу идет… Сергей Шойгу. Который, кстати, дойдя до меня, радостно здоровается, пожимает руку. Начальник садится на свое место, и простые смертные могут продолжить свое размещение в зале.

Удивительно, но эта «странная страна», в течение долгих лет находящаяся под портретами и под санкциями, вдруг стала разворачиваться к остальному миру. Сменился премьер. А главное — здравствующий Аятолла захворал и не в силах больше удерживать «железный занавес». И вот уже Иран вступает в диалог со злейшими врагами (прежде всего, американцами) и избавляется от санкций. Дело за портретами.

Тем временем, мы мчимся в сторону странных стран, возвращаемся к образу жизни, от которого вроде бы пытались отойти. Или не пытались? Притворились на пару десятилетий европейской державой. Но сколько можно притворяться…

Впрочем, мы в этом не одиноки. Клуб «странных стран» расширяется, привлекая все новых и новых членов. Там давно Белоруссия, и Приднестровье, и Абхазия. Там же место формирующейся Новороссии. …Да и незалежна Украина все еще там.

Перелом в Эндшпиле