Струящийся свет Божества

На сие отвечает святое Познание, что Господь нам с мудростию истинной троякие дары дал, каковые нас насыщать и от ущерба хранить должны.

Дар первый — мудрость священническая и учение христианское, как их Господь мне в великой славе явил. Видела я в сладком блаженстве без усилия истинными очами познания моего некий камень[202]. Он был подобен соразмерной горе[203]. Он вырос из самого себя и являл различный окрас и весьма сладостно благоухал благородными небесными пряностями. И спросила я у весьма красивого камня, кто он. И ответил он: Ego sum Jesus»[204]. И от любви я вышла из самой себя и прислонила голову мою к Нему. И увидела я, что вокруг Него нет тьмы, и что он внутри себя был наполнен Вечным Светом.

На камне стояла наипрекраснейшая благородная дева, какую можно было когда-либо видеть, столь же прекрасная, как Богородица Дева Мария, и была она подругой ей. Ноги ее украшены камнем. Он именуется яшмой. Камень имеет столь великую силу, что он гонит от ног страсти ее предосудительную алчность. Он также струит чистое благовоние и возбуждает священный голод. Сей драгоценный камень есть вера Христова. Дева стоит на двух ногах: одна нога есть связывание, другая — разрешение от святой власти. Этим владеют все христианские священники. Она (Дева — Церковь) держит в правой руке чашу с красным вином, она пьет его одна в блаженстве невыразимом. Ангелы никогда не вкушают его. Вино есть кровь Вечного Сына. Он наполнил дух ее столь сильно, что она дает нам бесконечно многие сладостные наставления. В левой руке она держит огненный меч[205], увешанный многими золотыми цимбалами. Их звуки столь манящи, что к ней устремляются все те, у кого страстное желание направлено на Святую Троицу. И спросила я Деву, почему она держит меч в левой руке, а чашу в правой. И ответила она: «Я должна устрашать, ибо в день Страшного суда Господь воздаст удар каждому человеку. Я должна Его кровь разливать моей правой рукой, как Христу сие в честь Отца Его (одесную Его) подобает[206]. Она (Дева) имеет силу великую в руках своих. Ими она притягивает к себе все, что избрано Богом и отбрасывает все, что отдалось Диаволу. Ах, сколь прекрасен лик ее[207]. Я взираю на него с желанием возрастающим. Из уст ее стекают масла, сие есть милосердие, умащение греха. Зубы ее златые, ими жует она небесный можжевельник; сие суть речения пророков. С языка ее стекает мед; его высосали быстрые пчелы, святые апостолы, из сладчайших полевых цветов. Пред устами ее цветут розы, а нос ее наполнен сладостными фиалками. Ее лоб увенчан цветущими белыми лилиями, они означают: она матерь вдов, подруга сочетавшихся браком и слава всех дев.

Сияние очей ее блаженством полнится,

словно бело-зеленая заря пред скорым восходом Солнца;

и как очи ее суть тройственны и едины все же,

так и Святая Троица сама природы той же.

Белым цветом означен Отец,

зеленым же — Сын,

Солнцем ясным — Святой Дух.

Коли очей их исполнилось сердце,

большей радости не случится до смерти.

Главу той Девы корона венчает

из червонного злата.

Дан нам высший завет

и священный свет

в деяниях святых отцов прошлых лет.

А корона та — крепость с зубчатой стеной,

перед коей — убогих великий сонм,

предводитель их всякой чести лишен,

— то сам Диавол со свитой, кознями славен, —

он нечист и коварен.

А внутри короны — войско Божией славы

в силе великой, при оружии правом,

и ведет его Господин наш правый —

Иисус наш, Спаситель,

биться с врагами избранным Он велит,

утомленных познания вином поит.

Внутри короны — триединый рог,

духом крепкие в нем пребудут,

те, кто в любви великой.

Защищать и беречь будут,

укреплять дух слабого люда.

Внутри короны — еще башня есть.

Святые там наверху обитают,

эхо битв до них не долетает;

никому не дозволено к ним подниматься,

кто потери желаний земных принужден опасаться.

В вышине зубцы короны ярко сверкают:

драгоценными каменьями, коих много.

Они означают всех, кто былыми веками

в Небеса отсюда нашли дорогу.

В самом сердце той чудной Девы

я узрела источник живительной влаги дивной.

Некрещеных младенцев со всей земли —

прокаженных, незрячих — к нему несли.

Человек у источника Духом Святым сиял —

он один лишь воду оттуда черпал.

То был Иоанн Креститель.

Омывал он младенцев в водной купели,

дабы выздоровели они и прозрели.

И спросила тогда я Деву, кто она.

отвечала: «Я — та, кого любишь столь сильно,

С детства подруга твоя, Церковь святая.

у обеих у нас один и тот же Жених.

Чистая Дева блаженных святых отцов,

коих взоры к ней направляют любовь».

Мудрость вторую пяти нашим чувствам не внять,

с нею возможно и выиграть и проиграть.

С нею в ладах нередко живут изменники,

лжепророки, изворотливые священники.

Святостью даже великою, увы, невозможно

свою душу от сих трех зол защитить надежно.

Нрав их коварен, злосчастен,

добродетели всякой опасен.

Святым не станет никто от милости сей,

если не из любви своей к Господу стал глупей.

Ведь наивность, чем чище — дороже, —

матерь подлинной мудрости Божией.

К чему все богатство благородному мужу,

коли лишь глад, презрение, жажду, к тому же

и проклятие вечное он заслужит?