Судьба

Цисами нарочито всхлипнула.

– Княгиня, я ничего не понимаю! – И она поклонилась, почти коснувшись лбом коленей.

Жаль, что Сунри не посвятила ее в свои планы. Цисами совсем запуталась.

– Вырежьте у нее на лбу знак великой мозаики Тяньди!

Цисами хлопнула глазами.

– Что за шутки?

Было бы неплохо, если бы Сунри наконец объяснила ей, что происходит.

– Если она убийца, как ты утверждаешь, – произнес Янсо, – мы можем узнать правду. Допросите девчонку с пристрастием. Я вырву у нее ответ!

– Мы тут не вчера на свет родились, мой дорогой Янсо. Все знают, как тебе нравится мучить молоденьких девушек.

Сунри повернулась к шуланьцам. Ее прекрасное лицо было искажено гневом, по щекам катились слезы.

– Саан был моим сыном. Мы не всегда ладили, но не забывали, что мы – одна семья. Он служил мне напоминанием о моем возлюбленном супруге, императоре Сюаньшине, да не померкнет его слава.

– Да не померкнет его слава, – хором отозвались подданные Шуланя и Каобу.

Толпе нравилось слышать имя покойного императора.

Даже Цисами поймала себя на том, что повторяет эту фразу. Император умер еще до ее рождения, но, как большинство обитателей Просвещенных государств, Цисами воспитали в почтении к трону. Нигде покойного божественного правителя не чтили так ревностно, как в Каобу, где прежде находилась императорская резиденция.

– Мой дорогой сын и ваш князь убит! – произнесла Сунри пронзительным голосом, полностью завладев общим вниманием. – Ни на земле, ни на небесах нет кары, достойной этого преступления, однако некогда благородный князь Янсо, который честью поклялся обеспечить нам достойный прием, теперь пытается замести следы!

Княгиня уверенно завоевывала симпатию шуланьцев.

– У тебя нет доказательств! – взревел Янсо. – Разве эта жалкая простолюдинка похожа на человека, способного убить могучего Раскрашенного Тигра? Она больше напоминает девочку для утех, чем смертоносного убийцу!

– Не надо переходить на личности, – буркнула Цисами.

А потом поняла, что это была ловушка и она сыграла роль наживки.

– Ах, чтоб тебе лопнуть…

– Есть только один способ узнать правду, – княгиня приблизилась, покачивая мечом. – Вырезать у нее на лбу мозаику Тяньди.

– Вы серьезно? – пискнула Цисами.

Очевидно, да. Ну или в любом случае так решил стражник, стоявший рядом с Цисами. Он схватил ее за шиворот и приподнял. Цисами почувствовала, что отрывается от пола; воротник платья натянулся – стражник скрутил его, превращая в удавку. Цисами, суча ногами в воздухе, извивалась, как червяк на крючке. Зачем Сунри вынуждала ее выдать себя? Что делать? Драться? Или притворно упасть в обморок? Цисами ненавидела падать в обморок. Чего хотела от нее сестра по школе?!

Перед глазами у Цисами все поплыло. А вдруг этот тупой увалень ее убьет? То, что совсем недавно казалось странным и нелепым, вдруг стало весьма вероятным. Этот презренный солдат сейчас прикончит ее, а Сунри – Цисами перекатила голову с боку на бок, – Сунри, похоже, не собиралась вмешиваться.

– Есть только один способ узнать правду, – повторила Сунри, подняла руку с мечом и коснулась кончиком лезвия лба Цисами. – Докажи, что ты обычная простолюдинка, которая выносит ночные горшки и стирает грязное белье.

Цисами совсем растерялась. Сознание меркло. Но прежде чем она успела лишиться чувств, инстинкты взяли верх. Она уцепилась за то, что никогда ее не подводило. Мацзой Цисами владело желание убивать. Так гласила еще одна старая истина теней-убийц: смерть развязывает все узлы.

Цисами в этом не сомневалась. Она была безоружна… но она никогда не была полностью безоружна. Ее разум оставался спокойным и острым как бритва, даже когда тело обмякло, лишаясь остатков воздуха. Выход явился спустя мгновение, когда стражник слегка ослабил хватку, чтобы взяться поудобнее. Больше она ни в чем не нуждалась.

У Цисами осталось сил на одну вспышку, и она воспользовалась ей, чтобы провалиться в тень, которую отбрасывало ее тело благодаря ближайшему факелу. Она едва поместилась в ней и в обычной ситуации не стала бы рисковать. Но страх смерти заставляет человека делать глупости.

Затем Цисами шагнула в узкую щель тени стражника. Это пространство ее выталкивало, но, превратившись в тень сама, она на мгновение стала неосязаема. Удерживать ее было все равно что ловить воду. Таков был побочный эффект «ухода в тень», опасный и часто непредсказуемый. Но в битве, в которой невозможно победить, не бывает слишком большого риска.

Цисами выскользнула из хватки охранника, взмахнула ногой и нанесла ему удар в голову. Оба упали. Цисами, у которой, к сожалению, руки по-прежнему были связаны за спиной, плюхнулась наземь ничком. Она немедленно поднялась – с разбитым носом, заплывшим глазом и рассеченной щекой. Ничего страшного. Боль помогала сосредоточиться.