Сумеречный сказ

– Как только ступишь в лес, так сразу судьба тебя найдет и в руки спасения приведет, – чернокнижница процитировала предсказание. – Но нам от этого не легче. Что мне сказать Сосновцу? «Прости, но нам нужно тут погулять, чтобы найти спасение»? Я недовольна, Вань, очень недовольна, но моя злость ничего не стоит: надо, так надо. Я не отвернусь от Мораны никогда.

– Говорят, во второй раз умирать не больно, но мы и первого не знали, – попытался пошутить Баюн, за что тут же получил удар чарами. – Ладно, все. Попытался развеять обстановку, больше ничего.

– Для этого есть Казимир. Его вполне достаточно, – процедила Марья и медленно пошла к лесу, позволяя упырю и Серой поравняться с ними.

Казимир не упустил возможности возмутиться: в его планы совсем не входила «увлекательная» прогулка по лесу. Вчетвером они ступали по поляне, где совсем недавно Рогнеда разделалась с Виктором. Стараясь не зацикливаться на воспоминаниях, Серая прислушалась к нудящему Казимиру.

– На кой черт я тут нужен, Марья? – причитал он, подходя к подножью бора, утопающего в сумерках. – Упырь, гуляющий по лесу ночью – звучит и выглядит не очень. А если там люди, и я не выдержу и сорвусь?

Рогнеда пристально посмотрела на Казимира. Испокон веков упыри восставали из могил и нападали при наступлении сумерек. Порой могли лишь испить необходимое количество крови, предварительно околдовав жертву и стерев затем ей все воспоминания, а иногда и убивали.

– Не юли. – Баюн застегнул плащ и собрал волосы в хвост. – Ты давно научился контролировать свою жажду и жестокость. Иначе тебя бы здесь не было.

Марья похлопала друга по плечу и шагнула в темноту, маня друзей за собой.

– А теперь твой костюмчик совсем не к месту, – съязвила Рогнеда, тихо ступая по земле.

– О, зубки показала, когда в родной стезе оказалась? – оскалился упырь, сверкая заплывшими кровью глазами. – Может, и не к месту, но хотя бы какое-то разнообразие среди ваших траурных одежд и плащей.

Рогнеда пренебрежительно фыркнула:

– Когда-нибудь до тебя дойдет, что одежда – это просто вещи. Они не определяют, кто ты есть на самом деле. Нацепи на себя хоть одеяние короля, ты же не станешь им. Ты по-прежнему будешь упырем, который сотни лет тому назад отдал душу нечистым силам, а не живым человеком.

Казимир скривился.

– Тебе же вроде бы легче дышаться стало, нет? Почему нотации читаешь? Чистым воздухом давай дыши, – огрызнулся уязвленный упырь.

Серая ничего не ответила. «Когда хочешь как лучше, получается всегда наоборот», – ругала она себя, всматриваясь в лесные тени. Она предполагала встретить Забаву, в присутствии которой, возможно, Сосновец будет более снисходителен к проникновению обитателей Нави. Однако мавки нигде не было видно. «Наверняка отсиживается подле своего пруда и колдует вместе с сестрами», – размышляла Серая, обходя поваленное дерево.

– Рогнеда, колдовской алтарный камень западнее? – окликнула Марья Моревна. Как и у остальных, ее разноцветные глаза зловеще сверкали во тьме. Пользоваться фонариками не стали – никто не посмел нарушать ночной тишины бора.

– На северо-запад шагов триста, не меньше, – сориентировала Рогнеда и резвее пошла вперед, ведя остальных. Алтарь как раз находился совсем недалеко от пруда, где обитала Забава, что играло им на руку.

Луна и звезды скрылись за грозными тучами, ветер путался в вершинах сосен. Бор Сосновца расстилался огромным и труднопроходимым одеялом по земле, скрывая в себе переход в Навь. Нечисть часто появлялась в округе леса, однако всегда спешила убраться восвояси. Грозный леший не терпел гостей в своих владениях и изгонял каждого, кто рискнул задержаться.

– Знаешь, а мне рассказывали, что среди корней местных сосен и елей можно услышать тихие всхлипы тех, кто прогневал лешего, – зловещим шепотом вещал Казимир, держась поближе к волчице.

Баюн едва сдержался, чтобы не закатить глаза, заставляя Марью тихо усмехнуться.

– Да, конечно, все именно так, – охотно согласилась Рогнеда. – Я сама вместе с мавками закопала здесь немало жертв. На прошлой неделе как раз была парочка упырей и вездесущих ведьм. Кстати, один из кровопийц на тебя был похож.

– Заканчивайте, – скомандовала Моревна. – Мы пришли.

Они вышли на небольшую поляну и замерли перед гладким серым камнем, покрытым со всех сторон мхом и побегами вьюнка. По краям его изредка стекали багряные ручьи, оставляя грязные следы. Алтари использовали, чтобы задобрить леших различными подношениями и получить дозволение на покровительство и колдовство. Если дары нравились лешему, он пропускал гостей, а если нет – изгонял прочь или заводил в темную чащу, из которой не было выхода. Однако в бору Сосновца все было иначе: люди редко отваживались заходить в его владения – сильнейшие чары гнали их прочь. Только самые отъявленные лиходеи, которых не пугал холод и туман, рисковали ступать в глушь.