Сумеречный сказ

– Вот уедет ярмарка прочь, а там уж спокойно вздохну, – приговаривала она себе и не замечала, как за хлопотами по дому дни пролетали.

О том, что Тихон в кузнице до позднего вечера обитает, знала вся округа, а потому-то Марфа ничего не боялась. В последний день ярмарки отправила она кузину Ильи к Забаве с запиской, где юноша о встрече тайной просил. Сам молодец тогда с отцом на охоту отправился, о чем соседки донесли. Не хотела кузина идти сначала, но Марфа клялась, что ничего дурного не случится. Гнева ее опасаясь, согласилась кузина и к Забаве пошла, план коварный воплощая.

Долго Забава думала да все не могла решиться: идти иль нет. Сердцу было беспокойно, но от радости аль предчувствия дурного – не разбирала. Ей стало любопытно, однако кошка к ногам испуганно будто жалась, собака подле двери легла, точно выпускать не желая. Маялась, маялась Забава, но не удержалась и собралась на встречу, однако припрятала в одеждах нож, с коим отец обращаться научил. Боялась девочка, что по дороге Власа встретит, а так хоть защититься сможет. Потоптавшись на пороге, выскочила Забава из дома. За ней коршуном Марфа следовала.

О заброшенном доме все в округе знали: хозяин умер, наследников не оставив, а посему токмо сквозняки и паутины всех встречали. Забава всегда стороной это место обходила, боялась злых духов, что могли там без хозяина поселиться. Одначе теперь заходила, дыхание затаив: на встречу с Ильей ведь шла. Осторожно ступала Забава, шуметь лишний раз боялась и по сторонам оглядывалась, но только полумрак отвечал ей. Дурное чувство в душу заползло, сжала девушка ножик в руке и хотела уже выбираться, как захлопнулась дверь.

– Ну здравствуй, лебедушка моя, – вышел из темноты Влас. – Долго бегала от меня, краса, да только подружки твои проучить тебя желают, а кто я такой, чтоб воле их перечить?

Тут-то и поняла все Забава. Слезы к глазам подкатились, стала себя ругать – как могла такой наивной быть! Взмолилась она, упрашивать начала, серебро обещала, ежели только отворит засов Влас.

– Ты ведь человек хороший. По глазам вижу, что не станешь ты дурного мне желать. Прошу, отпусти, – шептала она, пятясь.

– Ну-ну, не плачь, золотая, – за подбородок схватил ее Влас, волосы поглаживая. – Зачем же отпускать, коль мила ты мне?

Замахнулась для удара Забава, как батюшка учил, и рассекла щеку Власу. Взбесился купец, ударил девицу и выбил нож из кулака. Прытким оказался: в угол ее зажал и мерзко улыбаться стал. Вырывалась Забава, руки чужие от плеч отнимала, мужика оттолкнуть пыталась. Кровь ему лицо застилала, вид дикий создавая. Собрала все силы в кулак Забава, брыкнулась, за пальцы грубые укусила и хотела в оконце выскочить, но тут поймал ее за косы Влас и дернул на себя. Упала Забава, голову о скамью расшибла. Замерла она, неподвижно лежала, в потолок глядела.

Испугался Влас, из избы вылетел, а Марфа как узрела тело бездыханное, так завизжала на всю округу. Сбежались мужики, увидали содеянное и тут же за купцом погнались. Мигом они Власа скрутили, суду предать желали, а потому к Тихону отвели, судьбу убийцы ему в руки вручая. Однако как услышал кузнец, что совершилось, бросил все дела и помчался к дочери. Крик, подобно звериному, округу сотряс. Тихон над телом Забавы горько зарыдал и умолял к жизни вернуться.

– Милая моя… Забава… Как же… – сквозь слезы шептал кузнец, прижимая к груди голову дочери.

Не нужно ему было ни мести, ни богатств – ничего, кроме биения сердца в груди девичьей. Но остывало тело, покидала его душа.

Месяц минул. Запустил себя Тихон, жить не желал, слезы лил и во всем облик дочери видел. Казнили купца уж давно, подлую Марфу тоже наказали. Могилку Забавы в порядке Илья содержал и цветы каждый день приносил. Винил он себя, что на охоту уехал, а не остался подле возлюбленной и от беды не спас. Тоска ужасная в сердце его и Тихона поселилась и на мысли отчаянные толкала.

Увидала то душенька Забавы и упросила у светлых сил дозволения спуститься к отцу и возлюбленному. Согласие дала Леля, богиня весны и любви. Была она родной сестрой Мораны, одначе не походила на нее совсем. Румянец на щеках сверкал, косы светлые золотом отливали, а улыбка ее милая каждого согревала.

– Коль хочешь средь живых остаться, так придется мавкой назваться, – проговорила она Забаве. – Будешь за природой приглядывать, животных оберегать и иногда отчаявшимся помогать. И покуда сердце свое в другом не найдешь, будешь в Яви обитать, век долгий коротать. Такая участь тебя ждет, если решения не переменишь.

– Не изменю, – твердо Забава решила.

– Да будет так, – молвила Леля и отправила девушку в Явь.