Сумерки

В момент, когда на него обрушилась куча хлама, ему вдруг подумалось, успел ли выскочить из машины ее водитель. Последовал ли он примеру своего напарника или остался внутри, снедаемый желанием прикончить Джоуи Скавелло? Может, он сидит сейчас там, в этом месиве огня и обломков: плоть испарилась и лишь обгоревшие до костей руки сжимают черный от огня руль.

Взрывом, как гигантской рукой, Кристину с размаху ударило в спину. Ее оглушило, швырнуло куда-то в сторону. В этой причудливой, ни на что не похожей тишине она прокатилась по размокшей от дождя клумбе, сминая ярко-красные и фиолетовые цветы. Ее обдало потоком раскаленного воздуха, и она больно ударилась коленом о низкую кирпичную оградку, отделявшую клумбу от лужайки. Ее отшвырнуло до самой беседки, которая была густо увита бугенвиллеей. Все так же в тишине на Кристину обрушились куски штукатурки и черепицы и какой-то еще непонятный хлам. Но слух уже возвращался к ней. Она поняла это, когда мимо с назойливым грохотом проскакал тостер, волоча за собой похожий на хвост провод. Что-то тяжелое — то ли балка, то ли здоровенный кусок каменной кладки — обрушилось на крышу беседки, корежа ее, подминая под себя. Стенка, возле которой лежала Кристина, прогнулась внутрь, волоча за собой вырванную с корнем бугенвиллею. Еще немного — и ее бы прикончило на месте.

— Джоуи! — крикнула она.

Никто не ответил.

Кристина привстала на колени. Затем, покачиваясь, поднялась на ноги:

— Джоуи!

Тишина.

От развалин тянулись волны удушливого дыма. Мешаясь с дождем и туманом, эта дымовая завеса застилала глаза, почти полностью закрывала обзор. Оглянувшись и не увидев сына, Кристина слепо побрела налево. Каждый вдох давался ей с трудом — из-за дыма и из-за паники, тисками сжимавшей ей грудь. Она наткнулась на искореженную дверцу холодильника, протиснулась между двумя карликовыми деревцами, одно из которых было укутано обгоревшей простыней, и прошла по двери, которая лежала в паре метров от дверного проема. Кристина увидела Макса Стека. Тот пытался выбраться из колючего шара розовых кустов, в который его отбросило взрывной волной. Кристина миновала его, безуспешно пытаясь докричаться до Джоуи. Внезапно взгляд ее наткнулся на предмет, который показался ей смутно знакомым. Это была кукла-инопланетянин — любимая игрушка Джоуи. Взрывом ей оторвало обе ноги и руку, обожгло лицо и вспороло живот, из которого торчала набивка. Это была всего лишь кукла, но Кристине она показалась предвестником смерти — указанием на то, что она найдет, когда обнаружит наконец Джоуи. Кристина бросилась бежать, стараясь не терять из виду забор. Она кружила по лужайке в поисках сына, спотыкаясь и падая, снова поднимаясь на ноги и безостановочно молясь о том, чтобы найти его живым и невредимым.

— Джоуи!

Ни звука в ответ.

— Джоуи!

Опять без ответа.

Дым щипал ей глаза, не позволяя разглядеть хоть что-то за пределами двух метров.

— Джо-о-оуи-и-и!

И тут она заметила его. Он лежал лицом вниз на мокрой от дождя траве, ведущей в проход между домами. Чубакка стоял над ним, толкая мордой в шею, пытаясь расшевелить, привести в чувство. Но мальчик не реагировал. Просто лежал там, будто неживой.

36

Упав на колени, она оттолкнула собаку в сторону.

Положила руки на плечи сыну.

И замерла. Ей было страшно переворачивать его, страшно увидеть кровавое месиво вместо лица, иссеченного разлетевшимися осколками.

Наконец, с рыданиями и кашлем вперемешку, вызванным новой волной удушливого дыма, она осторожно перевернула Джоуи на спину. И облегченно вздохнула. На лице мальчика не было ни ран, ни царапин, лишь пятна грязи, да и те быстро смыло проливным дождем. Слава богу.

Веки мальчика затрепетали. Он открыл глаза и бросил на нее затуманенный взгляд.

Похоже, он всего лишь потерял сознание от удара.

Кристине показалось, будто волна облегчения подняла ее и понесла над землей.

Дождавшись, пока взгляд Джоуи станет осмысленным, она решила проверить, нет ли у него сотрясения. Она поднесла к лицу мальчика три пальца и спросила, сколько он видит.

Джоуи моргнул в замешательстве.

— Сколько пальцев, детка? — повторила Кристина.

Прокашлявшись, он сказал:

— Три. Три пальца.

— А теперь сколько?

— Два.

Макс Стек, сумевший выбраться наконец из колючих кустов, подошел к мальчику.

— Ты знаешь, кто я? — продолжала расспрашивать сына Кристина.

Он снова взглянул на нее в замешательстве. Не потому, что затруднялся с ответом, а потому, что не понимал, зачем она это спрашивает.

— Ты — мама, — сказал он наконец.

— А как тебя зовут?

— Разве ты не знаешь?

— Я хочу понять, знаешь ли ты.

— Конечно, — ответил он. — Джоуи. Джозеф. Джозеф Энтони Скавелло.

Никакого сотрясения.

На радостях она крепко обняла его.

Рядом, натужно кашляя, присел Сэнди Брекенштейн. Над левым глазом у него был порез, из которого сочилась кровь, но и ему удалось избежать серьезных ран.

— Мальчик может идти?

— Он в порядке, — ответил Макс.

— Тогда идем, пора выбираться отсюда. Не исключено, что они решать разнюхать, отправились ли мы на тот свет.

Макс открыл дверцу настежь.