Сумерки

Кровать у нее была прочной и удобной, но Грейс неустанно донимали голоса из мира духов. Они обращались к ней из потусторонней бездны: нашептывали предупреждения, которые она не могла разобрать, задавали вопросы, которые она не могла различить. Впервые с того момента, как на нее снизошел Дар, Грейс не в силах была наладить контакт с миром духов. Это пугало ее и приводило в отчаяние. Ей было страшно, потому что она знала, что все это может значить. Мощь дьявола на земле возрастала с каждым днем. Он настолько уверился в своих силах, что дерзнул встать между Грейс и ее Богом.

Мир стоял на пороге Сумерек.

Врата ада вот-вот должны были распахнуться.

Хоть она и не могла больше разобрать голоса духов, в их приглушенных криках звучала такая настойчивость, что Грейс уже не сомневалась: впереди маячит бездна.

Может, сумей она отдохнуть и хоть немного выспаться, ей было бы проще прорваться через барьер между мирами. Но о каком отдыхе могла идти речь в эти мрачные дни?

За несколько суток она потеряла больше двух килограммов. Глаза у нее слезились от недосыпа. Ей мучительно хотелось спать. Но голоса духов продолжали донимать ее своими невнятными речами, обрушивая на нее целый поток потусторонних посланий. Такая настойчивость пугала, доводила ее до отчаяния.

С каждым днем мальчик становится сильнее.

Время было на исходе.

Еще немного — и они не смогут выполнить задуманное…

Ее донимали не только голоса, но и видения. Грейс не знала, сколько времени она лежала, глядя в темный потолок, как вдруг тени внезапно встряхнулись и ожили. Складки ночи превратились в перепончатые крылья, и что-то омерзительное слетело с потолка. Нет! Слетело и упало на нее, шипя и отплевываясь. Что-то склизкое и холодное — нет, Боже, нет! — чье дыхание воняло серой. Она забилась в конвульсиях, попыталась позвать на помощь, но голос подвел ее, как сама она подвела Бога. Жесткие ручищи схватили ее, сжали ей горло, пригвоздили к кровати. Она увидела глаза, в которых плясали малиновые отблески, рот, полный острых клыков. Кошмарный облик, в котором человеческое смешалось со звериным. После полного онемения она смогла все-таки заговорить, но только шепотом. Она лихорадочно принялась перечислять имена Бога и Его святых, и демон отпрянул, пораженный силой этих священных слов. Глаза его померкли, запах серы исчез, и чудище, к радости Грейс, взмыло к потолку и затаилось в самом темном углу.

Грейс села. Отбросила скомканное одеяло. Перебралась на край кровати. Потянулась к настольной лампе. Руки у нее тряслись. Сердце колотилось с бешеной силой. Казалось, еще немного — и оно выскочит из груди. Наконец ей удалось зажечь лампу. Никого. В комнате было пусто.

Включив верхний свет, она прошла в ванную.

Тоже никого.

Но она-то знала, что это был демон — настоящий демон, а не плод ее воображения, не галлюцинация. Грейс знала истину. Чудовищную истину…

Чего она не знала, так это того, каким образом она оказалась на полу своей спальни. Видимо, в ванной у нее случилось помутнение рассудка и она каким-то чудом доползла до кровати. Но ничего из этого она не помнила. Придя в себя, она обнаружила, что лежит совершенно нагая на ковре, а по лицу ее текут слезы.

В шоке и замешательстве она схватила пижаму и натянула на себя… и тут ей стало ясно, что под кроватью у нее прячется змея. Та зашипела. Такого зловещего звука Грейс еще не слышала. Змея выползла из-под кровати, огромная, как боа-констриктор, но с головой злобной гадюки, горящими глазами и жуткими ядовитыми клыками.

Подобно змею в райском саду, гадюка прошипела:

— Твой Бог уже не защитит тебя. Твой Бог тебя покинул.

Грейс отчаянно затрясла головой. Нет, нет, нет!

С тошнотворной медлительностью змея сложилась в кольца. Вскинула голову. Стремительно метнувшись вперед, она ужалила Грейс в шею…

И вдруг, даже не понимая, как это произошло, она обнаружила себя на стуле перед большим зеркалом. Она сидела, вперившись взглядом в свои слезящиеся, налитые кровью глаза. Грейс содрогнулась. Было в этих глазах что-то такое, чего ей совсем не хотелось видеть, и она поспешно перевела взгляд на отражение своей старческой дряблой шеи. Она ожидала увидеть там след от укуса, но раны не было. Немыслимо. Зеркало лжет ей! Она положила руку на горло. Ничего. Вдобавок она совсем не чувствовала боли. Значит, змея не кусала ее. Но ведь она помнит, помнит это так отчетливо…

Прямо перед ней стояла пепельница, полная окурков. В правой руке Грейс держала дымящуюся сигарету. Похоже, она просидела здесь не меньше часа, безостановочно смоля одну сигарету за другой, неотрывно глядя на собственное изображение. Но ничего из этого она не помнила. Что же с ней такое?