Свет тысячи звёзд

– Остин, – я не знаю, что еще должен сказать. За все те часы, что мы вместе сидели в этом чулане, он ничего не сказал. И я был слишком занят собой, проектом и Харпер, чтобы быть рядом с ним. Остин талантлив. И он почти закончил обучение. Черт возьми.

– Все хорошо, – он неуверенно смеется. – Не то, чтобы кто-то умер.

– Кроме твоей мечты, – замечает Бекка и огибает стол, чтобы заключить Остина в свои объятия.

– Которую я не потерял. Пожалуйста, не раздувайте из этого проблему, ладно? – Остин с секундной задержкой вырывается из ее объятий. – Я просто беру паузу. Это не конец. А пока я обработаю недостающие эпизоды, чтобы ты закончил сам, – он поворачивается ко мне и кивает. – Если возникнут проблемы, ты можешь позвонить мне в любое время. Обещаю, я отвечу, даже если буду сидеть на дурацком тракторе.

Я заключаю его в короткие объятия.

– Спасибо, – я не буду подвергать сомнению его решение, потому что понимаю, как тяжело оно, должно быть, далось ему. Остин хотел быть здесь. В течение всей своей жизни.

– Лучше убедись, что ты выиграешь в конкурсе и мое имя узнают нужные люди, – он криво усмехается. – А теперь проваливайте. Иначе Уилл сожрет оборудование.

Я киваю и, опередив остальных, выхожу из комнаты. Бекка следует за нами, сжав руку Остина и прошептав ему что-то, что, по крайней мере ненадолго, приподнимает уголки его губ.

Только Джулия по-прежнему стоит посреди комнаты как окаменевшая. Харпер хочет повернуться к ней и окликнуть девушку, но я удерживаю ее.

– Оставь ее.

Она кивает и улыбается, когда видит, как Джулия подходит к Остину. Харпер прижимается к моей руке, словно это место создано специально для нее. Она кладет голову мне на грудь и хватается за мою руку, свободно болтающуюся над ее плечом. Уголками глаз я вижу, как Джулия преодолевает оставшееся расстояние до Остина и без лишних слов целует его. Он должен был потерять все, чтобы заполучить ее. Иногда жизнь – это действительно дурацкие американские горки. Высота, на которой я сейчас нахожусь, опьяняет, но я понимаю, что после вершины, вероятно, все пойдет на спад. Это не будет продолжаться вечно. Что прекрасно демонстрирует история Остина. И моя собственная.

Глава 43 Харпер

– Я купила нам тонну мороженого и все для спагетти с мясными фрикадельками, – по папиному рецепту. Мама не говорит этого, но темнота, скользящая в конце фразы, показывает, насколько ценны и в то же время тягостны воспоминания о нем даже через пять лет после его смерти.

– Супер, – я отвлекаюсь. Потому что не планировала оставаться дома на этих долгих выходных. И потому что именно об этом я еще не сказала маме. Знаю, что она с нетерпением ждет тех немногих свободных дней, которые у нее есть, чтобы провести их со мной и Беном. Я прикрываю глаза. Мне нужно поговорить с ней.

– Мама, что ты скажешь, если я уеду на выходные в День труда? В горы.

Она замирает на полушаге. Дверца холодильника все еще приоткрыта, в руке мама держит кочан салата.

– Ты не хочешь праздновать с нами?

– Хочу, – в принципе хочу. Мне нравится, когда мы пичкаем себя тем, что любит Бен, и нам не нужно уговаривать его поесть. Мне нравится, когда стресс, который всегда присутствует в нашей жизни, улетучивается и уступает место ленивым дням. Мне нравится проводить время с мамой. – Просто… – я замолкаю. Эштон мне не просто нравится. Я люблю его. Мое сердце начинает биться быстрее и почти выпрыгивает из груди. Я никогда этого не произносила, но одна только мысль о том, что я люблю Эштона, переворачивает все с ног на голову. Мы никогда не оставались вместе на три дня: приходилось отвлекаться на работу, учебу или дом. Я хочу провести с ним выходные в честь Дня труда и удивить его этим. Бекка проследит, чтобы он ничем не был занят, я заберу его завтра утром. При условии, что справлюсь с этим разговором и смогу уйти.

– Так ты хочешь отпраздновать со своими друзьями? – в голосе мамы слышна обида, но она говорит непривычно спокойно. Она с нетерпением ждала выходных, которые можно провести со мной. Я должна была сказать ей о своей поездке гораздо раньше.

Я киваю.

– Я давно хотела поговорить с тобой об этом, но мне было страшно, потому что знаю, как важны для тебя такие дни, – я выпрямляюсь. – Но мне очень хотелось бы поехать, – я должна сказать ей, с кем буду праздновать и где. Что это не мои друзья, а только тот, кто заставляет мое сердце трепетать. И что я покажу ему часть своей жизни, приведя его к нашей хижине на перевале Купер.

Мама убирает кочан салата, который держала в руке, и обходит стол. Она заключает меня в свои объятия.

– Я хотела бы, чтобы ты осталась. Со мной. И Беном. Но если эта поездка важна для тебя, то откладывать ее не стоит, – она кивает, но это неопределенный жест.

– Я хочу этого, – «больше всего на свете». Почему моя жизнь всегда работает по принципу «или-или» и никогда не складывается по «и»?