Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I

Хотя пророссийская группировка в Курляндии была достаточно многочисленна, А. М. Девиер испытывал трудности в переговорах с ними. Депутаты занимали двойственную позицию[572]. Для них ни усиление России, ни усиление Речи Посполитой в Курляндии было нежелательно, они стремились сохранить свою автономию и «древнее» право избирать герцога. Соответственно, обращаясь за помощью к России и предпочитая ее из «двух зол», «дружественные» курляндцы стремились противодействовать настойчивым попыткам Речи Посполитой присоединить герцогство к своей территории без каких-либо автономных прав. В этом контексте в качестве отдельной задачи для А. М. Девиера рассматривался диалог с Морицем Саксонским, который продолжал пользоваться популярностью среди курляндского общества, да и сам желал подтвердить избрание на герцогский престол после Гродненского сейма, в том числе через пособничество России[573]. Поддерживающих кандидатуру Морица среди курляндцев было достаточно много. Генерал-полицеймейстер, помимо этого, должен был связаться с представителями пропольской «партии» и выстроить с ними диалог. Однако в январе 1727 г. часть влиятельных депутатов находилась не в Митаве, а в своих поместьях, и планировала прибыть в курляндскую столицу только к началу сеймика[574]. Доверенных людей, способных отправиться к ним и провести тайные переговоры, А. М. Девиер в Курляндии не имел.

Оценивая деятельность А. М. Девиера в Митаве стоит учитывать, что исполнение дипломатических миссий было не свойственно генерал-полицеймейстеру. Антон Мануилович активно участвовал в жизни царского двора, присутствовал на официальных церемониях, происходивших в столице. Надо полагать, он имел возможность наблюдать за ходом переговоров с иностранными делегатами и как приближенный к персоне монарха был осведомлен об общих целях и стратегиях петровской дипломатии. Однако самостоятельно дипломатические переговоры генерал-полицеймейстер никогда не вел. Поэтому не совсем понятно, почему именно А. М. Девиеру было поручено отправиться в Курляндию накануне польского сейма и осуществить столь сложную дипломатическую комбинацию, тем более что среди членов ближнего круга императрицы Екатерины I находились более опытные и успешные дипломаты[575]. Автор специального очерка о событиях в Курляндии 1726–1727 гг. П. К. Щебальский объяснял назначение А. М. Девиера тем, что «выбор этот был основан на известной его вражде с Меньшиковым и на деятельном участии его в интриге, едва не низвергнувшей могущественного фаворита во время пребывания его в Курляндии; правительство наше этим выбором желало, может быть, показать Курляндцам, что оно не имеет теперь никакого намерения поддерживать своего прежняго кандидата»[576]. Однако сводить причины назначения А. М. Девиера исключительно к его личным отношениям с А. Д. Меншиковым было бы слишком смело.

Можно аккуратно предположить, что выбор императрицы и ее окружения основывался на расстановке политических сил при дворе и личных качествах генерал-полицеймейстера. Антон Мануилович находился на пике политического могущества и к тому же за годы государственной службы ничем не запятнал свою репутацию (что среди петровских соратников встречалось крайне редко). Дотошный и исполнительный генерал-полицеймейстер не был склонен к волюнтаризму, не был одержим какими-то значительными «грехами», будь то пьянство, тяга к наживе, злоупотребление азартными играми и т. д. и т. п. А. М. Девиер, много лет возглавлявший полицейское ведомство, умел доставать необходимые детали, вести следствие, убеждать сомневающихся. Поэтому он выглядел вполне подходящей фигурой для миссии, где не требовались способности принимать глобальные решения или выстраивать сложные дипломатические комбинации, а нужно было тщательно собирать информацию, быть стойким и предельно убедительным.