Священная земля

— Приходится, как же иначе? — ответил Соклей. — Теперь ты часть нашей семьи. Я вёл для тебя дела, и рад, что неплохо справился. Ты должен понять, почему я не слишком верю, что так получится в другой раз. Я не имею ничего против тебя или твоего масла. Вот если большую партию, на крутобоком судне и без огромных каждодневных затрат на гребцов акатоса — прошло бы отлично. Но "Афродита" неподходящий корабль для перевозки масла. Менедем тоже так считает, даже ещё жёстче, чем я.

— Вот как? — сказал Дамонакс. Соклей опустил голову. Дамонакс фыркнул. — И он капитан, и не он женат на твоей сестре.

— Оба эти утверждения справедливы, — согласился Соклей и продолжил, пытаясь смягчить отказ: — Это не со зла, благороднейший, только в интересах дела. Серебро не выпрыгивает из земли, как солдаты, после того, как Кадм посеял зубы дракона.

— О да, понимаю, — его зять криво улыбнулся. — Мои неудачи за последние пару лет очень болезненно научили меня это осознавать.

Сильно ли он разозлился? Не слишком, иначе выказывал бы это более явно. Эллины презирают тех, кто притворяется, пряча чувства. Как доверять такому? Просто никак.

— Можно мне повидать сестру, хоть на пару минут? — спросил Соклей. — Я хотел бы лично её поздравить.

Как супруг Эринны Дамонакс мог ответить "да" или "нет", по своему усмотрению.

— Разумеется, что тут такого, ведь ты её брат, — пробормотал он. — Почему бы нет?

Он велел рабыне привести жену с женской половины дома.

Судя по тому, как быстро она явилась, Эринна надеялась, что брат захочет её повидать.

— Радуйся, — сказала она, беря его за руку. — Рада видеть тебя.

— Я тоже рад, дорогая, — ответил он. — Выглядишь хорошо. Я рад. И я очень рад, что у тебя будет ребёнок. Несказанно обрадовался, когда отец сообщил.

Она улыбнулась, глаза радостно засияли. Высвободив правую руку, положила её на живот, и Соклей заметил, что её хитон начал немного оттопыриваться.

— Кажется, пока всё в порядке, — сказала она. — Ещё до того, как ты уйдёшь в плавание следующей весной, у тебя появится племянник, — она даже не рассматривала, что может родиться девочка.

— Было бы здорово, — ответил Соклей, а дальше он не знал, о чём говорить. Когда рядом стоял Дамонакс, слышащий каждое слово, они с Эринной не могли говорить так, как в родительском доме. С его стороны было глупо на это надеяться. Судя по выражению лица сестры, она тоже так думала. Соклей вздохнул. — Я лучше пойду. Замечательно, что у тебя будет ребёнок. Я вам обоим помогу его баловать.

На это Дамонакс снисходительно усмехнулся. Эринна улыбалась, но когда Соклей направился к двери, казалась разочарованной. Его это удивило. Он знал, что она, как и он сам, хорошо понимает, что им не поболтать, как в прежние дни. Тогда какой смысл притворяться?

Потом понял — она думает "ты можешь выйти за эту дверь. Можешь пойти в город, куда угодно". Эринна — почтительная жена, а это значило, она должна сидеть здесь. Такие ограничения раздражали её ещё в доме отца. Теперь для неё как для замужней женщины, они стали ещё суровее и жёстче.

— Береги себя, — сказала ему вслед Эринна.

— И ты, моя дорогая, — ответил Соклей. — И ты.

И он, не оглядываясь, заторопился прочь.

Филодем сидел в андроне, попивал вино, ел оливки. Менедем, выходя из дома, хотел было сделать вид, что не заметил, как ему машет рукой отец. Да, хотел, только духу у него не хватило. Он остановился и махнул в ответ.

— Радуйся, отец, — сказал он. — Чем могу быть тебе полезен?

— Поди сюда, — голос Филодема звучал повелительно, как и обычно. — Ты ведь прямо сию минуту не спешишь идти напиваться или развратничать?

Менедем разозлился. Отцу вечно казалось, что он делает что-то плохое. Иногда, конечно, такое случалось, но не всегда же.

— Иду я, — он старался ответить со всем возможным достоинством. — Но на самом деле, я собирался на агору, а совсем не пить, и не к шлюхам.

— Легко такое сказать, — закатил глаза к небу Филодем. — Я всё равно не могу проверить.

Судя по его тону, вопрос проверки был сущей мелочью.

Угостившись оливкой из миски, стоявшей перед отцом на столе, Менедем попробовал отразить удар:

— Это ты тут сидишь над чашей вина.

— Да, но хорошо разбавленного, — парировал отец. — Хочешь попробовать и убедиться?

— Нет, неважно это, — ответил Менедем. — Ты зачем меня звал? — "если не только для придирок", — добавил он про себя. От такого лишь хуже будет.

— Зачем я тебя звал? — переспросил Филодем и отхлебнул вино, возможно, скрывая смущение. А Менедем усомнился, была ли вообще причина или это только чтобы его позлить. Наконец, Филодем произнёс: — Звал поговорить о восточном маршруте. Да, вот для чего. Как думаешь, не стоит ли нам ходить туда каждый год?

Менедем вряд ли мог отрицать, что это законный вопрос.

— Мы-то можем, господин, — сказал он, — только я не думаю, что это будет разумно. Кажется, разгорается война между Антигоном и Птолемеем. В наши дни каждый корабль, направляющийся в Финикию, подвергается риску.

Филодем усмехнулся.

— Если так, то и "Афродиту" нам не следовало посылать.

— Может быть и не следовало, — согласился Менедем.