Священная земля

По правде говоря, он ещё молод и жаждет приключений. Он был слишком юн для путешествия на край земли с Александром Великим. Мужчины старшего поколения, те, что отправились на завоевание мира, должны смотреть на него и его ровесников сверху вниз, считая домоседами, не испытавшими себя в самых тяжелых условиях.

"Я не могу завоевать Персию или биться на берегах Инда, — думал Соклей. — Так уж вышло. Но могу немного исследовать мир. Могу и сделаю".

— Когда отправишься в Иудею, то поедешь на лошади или на осле? — поинтересовался Менедем, когда мимо них протиснулся ослик с несколькими амфорами на спине.

— Думаю, на осле. Я не наездник, и никогда им не стану. Кроме того, разбойники с меньшей вероятностью захотят украсть осла, чем лошадь.

— Они крадут, и это все, что нужно знать, — возразил Менедем. — На лошади больше шансов ускакать от них.

— Только если все моряки, которые пойдут со мной, будут на лошадях. Или ты думаешь, я стану спасать свою шкуру, а их брошу?

Менедем пожал плечами.

— Такое бывало, но забудь, если тебя это расстраивает. Следующий вопрос: ты наймешь животное или купишь?

— Скорее всего и то, и другое. На одном я поеду, а другой повезет вещи. Я думаю купить их, а перед отплытием домой продать. Если повезет, так выйдет дешевле, чем нанять. Если продавцы вздумают обобрать меня, я подумаю о найме.

— Конечно они постараются тебя обобрать. Поэтому они в деле.

— Да, я знаю. Но обобрать можно по-разному, если ты понимаешь, о чем я. Получить прибыль это одно, а обмануть чужестранца — совсем другое, и я не намерен с этим мириться.

Его брат склонил голову.

— Ты говоришь разумно. Только нужно вернуться за несколько дней до отплытия, чтобы не продавать в спешке, соглашаясь на первое же предложение.

— Конечно, если смогу. Я не хочу терять на этом деньги, а если и потерять, то как можно меньше, но и не могу быть уверен, чем займусь в Иудее.

— Чем бы ты там ни занимался, не увлекайся, чтобы не застрять до зимы, — предостерег Менедем. — Если надеешься, что мы станем ждать тебя, рискуя потом плыть в плохую погоду, ты глупец.

— Это ты глупец, если думаешь, что я могу так поступить, — возразил Соклей. Менедем только рассмеялся, и Соклей понял, что брат его дразнит.

Прежде чем он успел что-то сказать или начать строить планы возмездия, к ним на плохом греческом обратился тощий финикиец примерно их возраста.

— Вы двое, вы эллины, да?

— Конечно, нет, — не моргнув глазом ответил Менедем. — Мы Сакаи с далёких равнин позади Персии.

Финикиец захлопал глазами. Соклей с упреком посмотрел на Менедема:

— Не обращай внимания на моего двоюродного брата. Да, мы эллины. Чем мы можем тебе помочь?

— Вы торговцы? Хотите торговать?

— Да, мы торговцы, — осторожно ответил Соклей. — Я пока не знаю, хотим мы торговать с тобой или нет. Что у тебя есть, и чего ты хочешь?

— У меня есть корица, господа. Вы знаете, что такое корица? Хотите корицу?

Братья переглянулись. Насколько вероятно, что у этого тощего и явно бедного человека есть что-то стоящее? Не очень. Но все же Соклей сказал:

— Покажи, что у тебя есть.

— Да. — Парень вынул откуда-то из туники сложенный кусок ткани. — Протяните руки, я покажу. — Соклей послушался, и финикиец насыпал ему в ладонь какие-то высушенные растения. — Нюхай. Лучшее качество, да?

Острый, терпкий аромат корицы пощекотал Соклею нос. Но он переключился на арамейский и заявил:

— Собака! Собачий сын! Ты вор! Ты продаешь мусор, и говоришь "лучшее качество"? Ты лжец! — Химилкон научил его множеству ругательств. — Это сорняки со щепоткой растертой корицы для запаха. Вот чего они стоят, — он высыпал все на землю и растоптал.

Финикиец нисколько не смутился, да Соклей на это и не особенно рассчитывал.

Молодой человек только ухмыльнулся:

— О, мой господин, ты знаешь толк в этом деле, — сказал он на своем языке. — Мы можем работать вместе, больше заработаем на глупых ионийцах.

— Уходи, — по-арамейски сказал Соклей. Получилось слишком пресно, и он переключился на греческий: — К воронам тебя.

— Что это было? — спросил Менедем, когда беззастенчивый финикиец ушел своей дорогой. — Полагаю, он хотел обдурить нас, но вы говорили на его языке, и я не знаю, как именно.

— Ты видел, что он мне дал? Он пытался сбыть нам какие-то бесполезные листья вместо корицы. Может, у него бы и получилось, не знай я, как она выглядит. А когда я показал, что знаю, он пытался вовлечь нас в свое занятие, обманывать других эллинов.

Менедем рассмеялся.

— Этот пройдоха почти восхищает.

— Тебя — может быть, — возразил Соклей. — Но не меня. Желаю ему прыгнуть со скалы. В конце концов он обчистит какую-нибудь бедную доверчивую душу на кучу серебра.

— И пусть, если это не я, — сказал Менедем.

Соклей хотел было согласно склонить голову, но опомнился.

— Нет. Это неправильно. Нельзя хотеть, чтобы он кого-то обманул.

— Почему? Если кто-то так глуп, чтобы позволить этому финикийцу обдурить его, с чего мне об этом переживать? Это его промашка, не моя.