Свирепая справедливость

Человек, которого они знали под именем Барри, хмыкнул, снял плащ и быстрым внимательным взглядом обвел магазин.

На нем был грубый твидовый пиджак поверх свитера и вельветовых брюк, заправленных в голенища высоких сапог.

– Книгу не дописали?

Барри сказал молочнику, что пишет книгу об Ирландии. Холмы Уиклоу всегда были оплотом литераторов, здесь, пользуясь либеральным ирландским налогообложением людей творческих профессий, в радиусе двадцати миль жили два десятка известных или эксцентричных писателей.

– Еще нет, – ответил Барри и пошел к ближайшим полкам. Выбрал с полдюжины предметов и выложил их на потертый прилавок.

– Как напишете и напечатаете, попрошу библиотеку прислать мне экземпляр, – пообещал хозяин, полагая, что именно это и хочет слышать всякий писатель, и начал выбивать чек.

Верхняя губа у Барри была неестественно гладкой и более бледной, чем все лицо. Накануне прибытия в деревню он сбрил висячие усы и подрезал волосы, свисавшие почти на глаза.

Хозяин взял в руки одну из покупок и вопросительно взглянул на Барри, но смуглое лицо ирландца оставалось бесстрастным, никакого объяснения он не дал, и хозяин смущенно опустил голову. Вместе с другими он положил в бумажный пакет и этот предмет.

– Три фунта двадцать пенсов, – сказал он и со звоном закрыл кассу, поджидая, пока Барри набросит на плечи накидку и наденет твидовую шляпу. – Бог в помощь, мистер Барри.

Ответа хозяин не получил. Он смотрел вслед покупателю, пока тот не добрался до моста, и только потом позвал жену.

– Мрачный тип, – заметила она.

– У него там подружка. – Хозяин раздулся от важности своего открытия.

– С чего ты взял?

– А зачем ему покупать женские штучки? – Он понимающе подмигнул.

– Не знаю.

– Знаешь. Женские штучки.

Жена начала развязывать передник.

– Ты уверен? – спросила она.

– Я тебе когда-нибудь врал?

– Схожу к Молли чайку попить, – оживленно объявила жена; через час новость будет знать вся деревня.

Человек, которого они знали как Барри, шел по узкой – с обеих сторон высокие стены – тропе к Старому Поместью. Высокие сапоги и просторная накидка делали его походку неуклюжей. Он был худой и стройный, в превосходной физической форме, а глаза под полями шляпы ни минуты не оставались неподвижными, это были глаза охотника, все время посматривающие по сторонам.

Высота стены – двенадцать футов, на камнях серебристо-серые лишайники; стена потрескалась и местами осела, но все же представляла значительную преграду и обеспечивала необходимые уединение и безопасность.

В конце дороги были прогнившие и просевшие двойные двери, но с новым латунным замком и заделанными свежим деревом щелями между досками, так что заглянуть внутрь было невозможно.

Барри открыл замок, прошел внутрь и тщательно запер за собой дверь. Он оказался в гараже.

Внутри стоял темно-синий «остин», прямо у двери, так чтобы можно было немедленно уехать. Он был угнан в Ольстере две недели назад, снабжен дополнительным багажником на крыше, чтобы изменить внешний вид, и новым номером. Двигатель проверен, Барри заплатил за машину вдвое дороже рыночной цены.

Теперь он сел за руль и повернул ключ в зажигании. Мотор сразу заработал. Барри довольно хмыкнул: успех и провал могут разграничивать секунды, а в его жизни смерть и провал – синонимы. Он с полминуты прислушивался к работе мотора, проверил подачу горючего и давление масла, выключил двигатель и через заднюю дверь гаража прошел на заросший задний двор.

У старого дома был печальный заброшенный вид. Плодовые деревья небольшого сада все были больны грибком и окружены сорняками.

Соломенная крыша прогнила, окна напоминали глаза слепца.

Барри вошел через кухню. Он бросил на пол накидку и шляпу и поставил сумку на доску для просушки у раковины. Сунул руку в соседний ящик и достал оттуда пистолет. Английский офицерский пистолет, захваченный три года назад в армейском арсенале в Ольстере.

Барри привычно проверил его и поместил за пояс. То короткое время, которое приходилось проводить без оружия, он чувствовал себя голым и уязвимым, но неохотно признавал, что рискованно брать с собой в деревню пистолет.

Он налил в чайник воды, и при этих звуках из темного внутреннего помещения послышался голос:

– Это ты?

– А кто еще? – сухо ответил Барри, и из глубины дома появился и встал на пороге кухни второй человек.

Худой, сутулый, лет под пятьдесят; опухшая красная физиономия алкоголика.

– Принес? – Голос у него был сиплый, пропитой, вид – потрепанный, лицо в пятнах и седой щетине.

Барри указал на сумку у раковины.

– Все там, доктор.

– Не зови меня так, я больше не доктор, – раздраженно сказал забулдыга.

– Ну как же, очень хороший доктор. Спроси у девиц, которые расстались со своим грузом...

– Оставь меня в покое, черт побери.

Да, он был хорошим врачом. Давно, еще до виски, а теперь только аборты, огнестрельные раны беглецов и такая работа, как эта. Об этой работе ему не хотелось думать. Он подошел к раковине и стал разбирать покупки.

– Я просил пластырь.

– У них нет. Я принес бинт.

– Я не могу... – начал человек, но Барри гневно повернулся к нему, и лицо его потемнело.