Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии

Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель. Если бы мы проданы были в рабы и рабыни, я молчала бы, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя (Есф. 7: 4).

Обычно такой стилистический прием, как удвоение («святая святых» или «небеса небес»), указывает на превосходную степень описываемого, здесь же — утроение: истребление, убиение и погибель — три синонима призваны максимально усилить впечатление от сказанного, обозначить полноту и неминуемость.

Враг не вознаградил бы ущерба царя — хотя у иудейских комментаторов мы видим примерно такое же понимание данного отрывка, но, например, современный перевод Российского библейского общества предлагает иной вариант: «даже из-за такой беды не подобало бы беспокоить царя»; в таком случае это объяснение, отсылающее к странному и вызывающему появлению Есфири, являвшейся на царский двор без приглашения, — то есть лишь вопрос жизни и смерти подвиг ее на подобную дерзость.

И отвечал царь Артаксеркс и сказал царице Есфири: кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так? (Есф. 7: 5).

Конечно, царь был шокирован таким поворотом событий. И так как царица все еще не называет свой народ, царь, видимо, не соотносит ее слова с какой-либо известной ему ситуацией, тем более с сидящим рядом царедворцем. На это указывает его вопрос: где тот, который отважился в сердце своем сделать так?

И сказала Есфирь: враг и неприятель — этот злобный Аман! И Аман затрепетал пред царем и царицею. И царь встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце; Аман же остался умолять о жизни своей царицу Есфирь, ибо видел, что определена ему злая участь от царя (Есф. 7: 6–7).

Ахашверош оказывается в совершенно непривычном для него положении — ему даже не с кем посоветоваться, так как самый мудрый из советников оказался государственным преступником! Царь выходит в сад, чтобы все обдумать и принять должное решение. Как ни странно, кризис идет ему на пользу как самодержцу — он начинает принимать самостоятельные решения.

Дворцовый сад — это еще и место первого пира, на котором по совету вельмож царь решил удалить от себя Вашти. История как бы образует цикл — на пиру царь потерял супругу, на пиру открывается, что он чуть не потерял и вторую. А если учесть, что иудейская экзегеза полностью отождествляет Амана с Мемуханом из 1-й главы, можно сказать, что цикл сформировался.

Аман отдает себе отчет, сколь страшен царский гнев, и умоляет о заступничестве Есфирь — поступок совершенно бессмысленный. Конечно, при дворе правителей женщины из царской семьи могли пользоваться влиянием, умея смягчить буйный нрав царей и императоров — своих мужей или сыновей. Даже в христианской гимнографии сохранился развернутый текст, иллюстрирующий подобный стилистический подход, — это молебный канон к Богородице преподобного Феодора Студита, в котором Богородица Мария — как императрица-мать — пытается многократно ходатайствовать об авторе, чьи грехи не позволяют ему явиться непосредственно пред лицо Христа. В каноне Христос — как суровый восточный деспот — многократно отвергает просьбы Матери, но в итоге склоняется к ее мольбе. Однако во всех подобных случаях принципиально важно, что царственная особа желает и готова помочь, в то время как здесь Есфирь — главная участница заговора по свержению всесильного визиря.

Когда царь возвратился из сада при дворце в дом пира, Аман был припавшим к ложу, но котором находилась Есфирь. И сказал царь: даже и насиловать царицу хочет в доме у меня! Слово вышло из уст царя, — и накрыли лице Аману (Есф. 7: 8).

Возможно, сработал запасной вариант Есфири, дважды пригласившей Амана на пир вместе с царем, выделив тем самым из числа всех сановников.

В Ахашвероше заговорил не только обманутый правитель, но и оскорбленный муж.

Безусловно, ни о каком насилии не могло быть и речи — к чему еще, как не к ложу царицы мог припасть Аман, если пирующие тогда возлежали и ложа, а не стулья, составляли интерьер пиршественных залов.