Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии

И юноша соглашается — он принимает образ цветка и продолжает игру, развивая его: она не просто цветок, она подобна цветку среди колючек. Мало у кого уши столь устойчивы к гиперболам, чем у влюбленных, никакое сравнение не покажется им чрезмерным. Терн ранит — отношения с другими людьми могут причинять боль, но любимая нежна, как лепесток лотоса. Возможно, здесь кроется аллюзия и на другие книги мудрых, где говорится: От воды чужой удаляйся, и из источника чужого не пей… (Притч. 9: 18), — лишь союз с вожделенной избранницей принесет мир, любая же попытка обратить взор в сторону принесет одни страдания.

Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей (Песн. 2: 3).

Теперь в игру сравнений вступает девушка, и если она сравнивает себя (и сравнивается юношей) с цветком, то его и других мужчин — с деревьями. В растительных образах прекрасно видна привязка к полу: дерево — символ мощи, силы, устойчивости. Часто, желая проиллюстрировать мощь, Библия сравнивает героя с кедрами Ливана — прекрасными лесными гигантами, хотя иногда это сравнение несет и негативную окраску, говоря о гордости персонажа.

Чем возлюбленный отличается от всех остальных? Он единственный, кто приносит плод. Это важный пункт в аллегории: Писание часто указывает на бессилие, бесплодность других богов и всесилие Бога истинного, от Которого только и можно обрести плод помощи, плод благодати.

В прямом же смысле это вполне прозрачная лирическая метафора — сладкий плод равен здесь устам возлюбленного, а вкушение — поцелую. В традиционных обществах, к которым еще недавно относилась и наша страна, отношение к поцелуям и объятиям было пуританским, в качестве реакции современная культура деноминировала эти знаки любви, и теперь они почти обесценились. Важно понимать, что христианская позиция предполагает здравое и трепетное отношение к таким проявлениям любви. В следующих стихах Песни любовь сравнивается с вином, которое прекрасно и веселит сердце, но упиваться им опасно. Так же и здесь — в отношениях влюбленных, конечно же, должно быть место и поцелуям, и объятиям, но не стоит забывать об их пьянящей силе.

Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною — любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, о правая обнимает меня. Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами и полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно (Песн. 2: 4–7).

Перед нами описание пира, на котором возлежат влюбленные. Если в 1-й главе юноша возлежал у грудей девушки скорее метафорически — был близок ее сердцу, то здесь смысл вполне прямой.

Мы уже упоминали, что из текста Песни не всегда можно понять, цельное произведение перед нами или антология. Толкователи, отстаивающие целостность произведения, чтобы гармонизировать переходы с темы на тему, как в этом стихе, вынуждены прибегать к различным приемам, например, они считают, что от воспоминаний девушка переходит к реальности и наоборот.

Оба влюбленных обращаются к дочерям Иерусалима — условному женскому хору произведения. Девушка просит у них помощи — любовь столь сильна, что истощает ее; но в этом образе скрыто противоположное значение — она жаждет более и более возрастать в любви: юноша сравнивается с яблоней — и она просит яблок, синоним любви — вино, и она просит еще этого вина. Девушка спит за столом на руках у юноши, и он просит не тревожить ее, желая продлить это единство.

Почему юноша заклинает газелями и ланями, почему бы не призвать имена каких-либо страшных хищников или бедствий? Написание «газелями» — бицбаот и «ланями» — беайлот созвучно именам Бога — Саваоф и Эль соответственно (Свиток Песнь Песней, 61). Поскольку третья заповедь Декалога запрещает произносить имя Господа всуе, иудеи заменяли прямые именования Бога иносказаниями, как у апостола Матфея «Царство Божие» превращается в «Царство Небесное», а в большинстве молитв иудаизма вместо имени Бога произносится просто барух ашем — «благословенное Имя». И здесь юноша иносказательно именем Господним заклинает не будить любимую.

Под двумя обнимающими руками Святые Отцы видят образы Ветхого и Нового Заветов, жизни временной и вечной (свт. Григорий Двоеслов), временных и нетленных даров (прп. Беда Достопочтенный)[17].