Свободная. Знакомство, свидания, секс и новая жизнь после развода

№ 7 в ужасе смотрит на меня, а затем сурово делает выговор Дилану, что он уже достаточно выпил и ему пора домой. Дилан стоит слишком близко ко мне, извиняясь снова и снова, из его рта несет дрожжами — № 7 приходит в ярость, оттаскивает его от меня и требует, чтобы он немедленно ушел. Я уверяю, что со мной все в порядке и нет повода для беспокойств, но № 7 расстроен, качает головой и повторяет, что это совершенно неприемлемо. Не могу отделаться от ощущения, что Эбби ничуть не сожалеет о происшедшем. Когда Дилан наконец-то исчезает, № 7 с сочувствием поворачивается ко мне с предложением уйти, поскольку я промокла и, вероятно, чувствую себя неловко. На этот раз я не приукрашиваю и соглашаюсь уйти. Попрощавшись с Эбби, мы в очередной раз обнимаемся с Джеем на выходе и пешком проходим квартал до дома.

— Скажи, Эбби просто потрясающая? — спрашивает он. — Моя лучшая подруга.

— Да, знаю, ты уже упоминал, — отвечаю сдержанно. Интересно, какую версию Эбби он предпочитает — реальную или воображаемую?

Поднявшись к нему наверх, снимаю сырую липкую одежду и швыряю ее в угол. Я промокла насквозь, до трусов, поэтому полностью раздеваюсь, а он приносит мне полотенце.

— Надеюсь, запах пива тебе нравится не меньше аромата розового масла, — говорю.

— Мне нравится твой запах, каким бы он ни был, — отвечает он, целуя меня немного более небрежно, чем хотелось бы. Прокручиваю в голове все события вечера и подсчитываю, сколько он выпил.

— Какая же ты красивая, — бормочет он, натягивая презерватив. Забравшись на меня сверху и зарывшись лицом в мои волосы, он шепчет: — Знаешь, наша общая подруга считает, что мы должны пожениться, — до меня не сразу доходит, что он имеет в виду доктора Б., и я потрясена и напугана.

Поднявшись с кровати, чтобы сходить в ванную в конце коридора, уточняю, во сколько вернется его дочь, и он заверяет, что очень поздно. Предлагаю ему спросить конкретное время, прежде чем мы ляжем в постель, но он настаивает, что в этом нет необходимости. Тогда я решаю, что у меня есть время быстро пробежаться голой до ванной и обратно, ведь здесь нет никакой одежды, которую можно было бы легко накинуть на себя. Хватаю свою сумку с туалетными принадлежностями и выхожу в темный коридор. В узкой ванной комнате снимаю контактные линзы и смываю макияж, вытираясь насухо маленьким, порядком потрепанным полотенцем для рук, лежащим рядом с раковиной. Слышу, как № 7 проходит мимо ванной в направлении кухни, и тихонько приоткрываю дверь в темноту коридора. Абсолютно голая, чищу зубы, свет из ванной позади обрисовывает мой силуэт. В кухне Марк склоняется над открытым холодильником. Похоже, ковыряется в остатках ужина и ест руками прямо из пластиковых контейнеров. Я уже готова прокомментировать его поздний ночной перекус, но, когда прищуриваю глаза, чтобы получше рассмотреть его, он медленно поворачивает голову в мою сторону, и я с ужасом понимаю, что это не он, а его дочь — та самая, что должна была вернуться только через несколько часов.

Я отпрыгиваю вглубь ванной и хватаюсь за дверь, чтобы скорее ее захлопнуть. Забыв о тесноте и запаниковав в безумном порыве скрыться с поля зрения дочери, ударяюсь пяткой о ванну, с грохотом приземляюсь на хрупкую плетеную корзину для мусора — несомненно, из магазина «Всё по доллару» — и застреваю между ванной и унитазом. В тщетной попытке удержаться на ногах хватаюсь за шторку для душа, но обрушиваю ее на себя вместе со штангой. Лежу, зажатая между ванной и унитазом, край мусорного ведра больно впивается в спину, сверху изящная драпировка из влажной пластиковой шторки, зубная паста течет с подбородка на грудь. Я застряла, застряла между двумя огромными предметами, которые не сдвинуть. Сделав нескольких глубоких вдохов, с ужасом понимаю, что дело не в мусорном ведре — болят ребра. Ну вот, только перелома мне не хватало.

Выравниваю дыхание и надеюсь, что мой шокирующе громкий треск, сопровождавший падение душевой штанги, приведет к тому, что № 7 прибежит на помощь, но в квартире царит зловещая тишина. Медленно ползу вперед, пока не выбираюсь из тесной ловушки и умудряюсь сесть, отцепив шторку от рук. Морщусь от боли, пытаясь подняться на ноги.

— Черт, черт, черт, черт, черт, — шепчу себе снова и снова.

Мгновение спустя раздается легкий стук в дверь, и я предполагаю, что это дочь, терпеливо дожидающаяся воспользоваться единственной ванной комнатой в квартире. Я замираю на месте.

— Извините, — почти нараспев произношу самым бодрым голосом, на который только способна. — Я сейчас.

Ответа нет, шагов не слышно, так что я не уверена, стоит ли кто-то за дверью в ожидании, пока я выйду.