Сын Эльпиды, или Критский бык (СИ)

- Экуеша, брат мой!.. - воскликнул Исидор, оправившись от изумления.

Мы бросились друг другу в объятия.

- Как я рад, что ты жив! - воскликнул я, снова посмотрев в его сияющие черные глаза.

- А я рад, что жив ты, добравшись сюда, - ответил Исидор. К нему вернулась всегдашняя серьезная сдержанность. - Пойдем, я представлю тебя моей жене.

========== Глава 20 ==========

Супруга Исидора была родом из Дельты - это была красивая восемнадцатилетняя чистопородная египтянка с древнейшим именем Анхес. Но, едва познакомившись с этой госпожой, я понял, что Исидор взял ее не из-за знатности, и даже не столько из-за ее красоты или египетской крови. В непроглядно-черных глазах Анхес читались боль и гнев, которые требовали неустанного врачевания души, - вся ее семья была уничтожена персами. Ее отца с матерью зарезали, младшего брата увезли в плен, чтобы сделать евнухом, а три младшие сестры перед смертью подверглись жестокому надругательству. Сама Анхес спаслась только потому, что спряталась с головой в пруд и дышала, сжав зубами стебель кувшинки…

Я узнал об этом от Исидора в первый же день после обеда, когда мы остались наедине, - и впоследствии, глядя на его жену, я каждый раз вспоминал о ее прошлом, в сравнении с которым меркло все пережитое мной.

- Я назвал Анхес моей сестрой семь месяцев назад, - сказал Исидор, сидя рядом со мной на крыше и глядя на закат. - Я так желал дать ей утешение и укрепить ее веру в богов…

Он мотнул головой; поднял и опять уронил руки, словно признаваясь в своем бессилии.

- Если она и нашла с тех пор утешение, то не во мне!

- Ну конечно же, в тебе, - ответил я с горячностью. - Ты знаешь, как много значит любовь!

Мне было известно, что “сестрой” у египтян принято называть жену или возлюбленную.

Исидор мрачно усмехнулся. Он коснулся своих коротких черных волос.

- Я еще не знал, как Анхес умна, когда ввел ее в мой дом… Она нигде не бывала, в отличие от меня, и не учила никакого языка, кроме языка Та-Кемет. Но она всегда чувствует, когда мои слова пусты. Скажи мне, экуеша, неужели наши боги и вправду умерли или бесконечно ослабели?..

Я прикусил губу, задумываясь, как ответить ему, чтобы не ранить. Мы, эллины, никогда не уповали на своих богов так, как египтяне, и не искали в них высшей истины: потому мы никогда так и не разочаровывались в своих покровителях. А может, мы попросту лучше умеем рассуждать?.. Недаром именно греки стали для всего мира учителями логики!

Но бывают вещи, в которых логика бессильна, - молиться так истово, как Исидор, я никогда не был способен, и не умел достигать экстаза в единении с высшими силами…

И я сказал то, что думал:

- Боги черпают свою силу в людях - так мне кажется. Может быть, им тоже приходит свой срок, просто их век гораздо дольше людского! Одни боги слабеют, и на смену им приходят другие!

Исидор вздрогнул, как будто я сказал что-то непозволительное. Наверное, это и было богохульство; но немного погодя мой родич согласно кивнул.

- Да… наверное, ты прав. Моя мать до самой смерти почитала Ахура-Мазду, ты знаешь?.. И отец мой тоже чтил бога персов, а из богов Та-Кемет поклонялся одной только Нейт, владычице всего сущего. Однако меня отец вырастил в вере предков.

Он вздохнул.

- Как ты думаешь, почему?

Я не ответил - нужды не было. Я понимал теперь, что людей, подобных Исидору, рассуждения о богах успокаивают - даже о богах, в которых они больше не верят.

Я видел на ногах, плечах и правой стороне груди Исидора белые шрамы, и мне очень хотелось расспросить его о том, где и как он сражался. Но я не решался напомнить ему о войне. Однако Исидор заговорил об этом сам - и, рассказывая о своих подвигах, он словно бы не гордился ими, а просто хотел избавиться от боли.

- Я примкнул к его величеству Псамметиху еще до того, как повстречал мою жену. В нем нет божественной крови, и он даже не сын Та-Кемет - он ливиец…

“Какое это имеет значение?” - чуть не вырвалось у меня.

Исидор потер некрасивую отметину на правой голени и мрачно усмехнулся.

- Ты думаешь, что это неважно? Многие мои сородичи теперь тоже так думают. И мы пошли за нашим последним царем только потому, что он явился из дикой пустыни и сумел внушить персам страх. Мы освободили почти всю Дельту.

Он опять взглянул на свою боевую отметину - долго рассматривал ее; потом поморщился и отвернулся.

- Я был лучником и пращником.

- Отлично! - от души похвалил его я. - Ты храбрец!

Исидор покачал головой.

- Я не был храбрецом, экуеша, я был как все… Храбрецом был наш вождь. Но вождя с нами больше нет, и я больше не воин.

Мысленно я позавидовал его способности к суждению о себе. Прежде Исидор был высокомерен потому, что ничего еще в жизни не испытал; теперь же этот молодой жрец оценивал себя честнее и беспощаднее, чем я.

- Псамметих… убит? - осторожно спросил я.

Исидор печально улыбнулся.

- Еще нет.