Табия тридцать два

Капитолина Изосифовна оказалась совершенно замечательной женщиной. Когда-то она работала на кафедре эстетики шахмат в МГУ, и Кириллу было интересно слушать ее рассказы о проблемах стилистического анализа («Всем примерно понятно, что такое стиль того или иного игрока, вы сами найдете массу примеров: Алехин внезапно переносит атаку с ферзевого фланга на королевский, а Ботвинник сооружает мощный центр; Нимцович организует „блокаду“, а Тарраш отказывается выигрывать ладейные эндшпили; Ананд не против обменять слонов на коней, а Ласкер отдает ферзя за ладью, слона и пешку; Карпов делает короткие ходы на первой горизонтали, а Эйве – длинные через всю доску. Это общие впечатления, но как поставить изучение шахматного стиля на научную основу? Как формализовать задачу? И что принять за единицу анализа? Лингвисты вычисляют частоту употребления лексем и морфем (например, для текстов Шекспира характерны слова с суффиксом less: motionless, offenseless, fathomless, countless, priceless, baseless, useless[46] и т. д.), но в шахматах такой метод не сработает – ведь, в зависимости от позиции, один и тот же ход может оказаться и бездарным, и гениальным. Я, увы, позабыла фамилию молодой исследовательницы, которая предлагает (с опорой на философию Людвига Витгенштейна) понимать комплект фигур как набор инструментов, – вот это хорошая аналогия. Есть же разница – бить молотком по гвоздю, по клавишам рояля или по собственным пальцам? Важен контекст!»). Впрочем, Капитолина Изосифовна готова была обсуждать не только вопросы стилистики; в ее памяти теснились мемуары, анекдоты и древние московские сплетни. Юной девушкой она успела застать интернет – и даже играла в шахматных онлайн-турнирах, хотя и не очень удачно (за что получила от друзей шутливое прозвище «Мисс Клик»; Кирилл, правда, не понял, почему «клик» и в чем шутка). Она помнила тяготы Кризиса, инициированную Зыряновым дискуссию о вреде русской литературы, начало процесса Переучреждения России. Она общалась с легендарным Сергеем Шиповым, приятельствовала с Александром Грищуком и Яном Непомнящим (а с Даниилом Дубовым, судя по туманным намекам, имела короткий, но весьма бурный роман). Прошли десятилетия, от былых времен не осталось и следа, и теперь под ручку с Кириллом шагала деятельная московская старушка, обаятельная и крайне энергичная grand-mère[47], само имя которой – Капитолина Изосифовна – разделяло людей на две партии: одни мысленно звали ее «Капа» (как молодого Капабланку), другие – «Толя» (как молодого Карпова).

(Кирилл стал сокращать «Капа».)

Каисса, и чем-то закончится этот удивительный поход?

В сумерках, окутавших Смысловский бульвар, двухэтажное здание Центрального дома шахмат казалось одновременно жалким и устрашающим (подобно крайней пешке, этой бедной провинциалке, чаще других, однако, проходящей в ферзи, решающей игру).

Капитолина Изосифовна открыла ключом старинную входную дверь, уверенно пересекла пустое фойе, подошла к другой двери, за которой оказался очень длинный узкий коридор, зашагала по нему; Кирилл не отставал. Еще одна дверь, поворот направо, комната, поворот налево, и опять дверь (и все без замков!) – и лестница, ведущая вниз.

– У вас выписан шифр хранения? – уточнила Капитолина Изосифовна.

– Да, конечно.

– Отлично! Тогда спускаемся.

– Но ведь читальный зал наверху?

– Мы идем в спецхран, Кирилл.

Кто бы мог подумать, что здание ЦДШ уходит еще и под землю! (И, судя по длине лестницы, на три этажа минимум; вот где, значит, хранятся тексты, занесенные в Реестр МПИ. Кстати, интересно, как вообще расшифровывается эта аббревиатура – «МПИ»?)

– Капитолина Изосифова, а что означает «Реестр МПИ»?

– «Реестр материалов, подлежащих изъятию». Считается, что концепцию Реестра разработал лично Уляшов, чтобы оградить простых людей от вредной информации. Само собой, ученым все эти материалы доступны, вот только надо предварительно оформлять разрешения, тратить время на бюрократическую волокиту. Но лично я, Кирилл, не вижу ничего страшного, если вы прочитаете нужную вам статью сразу, а не после двухнедельной беготни по кабинетам и последующего месячного ожидания бумажки с допуском.

«Великая женщина!» – благодарно подумал Кирилл.

Все это время они шли по коридору – пока не увидели еще одну (которую уже по счету – пятую? шестую?) дверь с табличкой «Хранилище Реестра МПИ». Эта дверь была оборудована сразу двумя замками, но оба они не работали («Остались с начала XXI века, – пояснила Капитолина Изосифована. – Тогда очень любили заботиться о „безопасности“, все перегораживали заборами и турникетами, рамками металлоискателей; охраняли усердно любой вход и выход. Докризисный культ недоверчивости»). Внутри стояли шкафы с книгами и журналами, много-много шкафов, но Капитолина Изосифовна, узнав у Кирилла библиотечный шифр хранения, нашла требуемый журнал с какой-то невероятной легкостью, почти мгновенно. (Что значит высокий профессионализм!)