Табия тридцать два

– Нет, никаких древних текстов Крамник не отыскал, но он, насколько можно судить, всерьез занялся реконструкцией этой табии. Понятно, почему его заинтересовала такая задача. Ведь если в самом деле существует одна особая позиция, к которой сводятся все дебюты, и если вы умеете получать такую позицию, то остается прикрутить к ней данные эндшпильных таблиц Налимова – и шахматы решены целиком. Табия тридцать два – своего рода мост, позволяющий соединить дебют и эндшпиль. Но, Кирилл, долгие годы никто из теоретиков даже и не думал о возможности подобного соединения. Как шутил доктор Тарраш, «между дебютом и эндшпилем боги поставили миттельшпиль». И потому изучали a) связь начала игры с серединой и b) связь середины игры с окончанием; но связь начала и окончания? Бонклауд, нелепость, чушь! Только в 1989 году появилась первая книга, посвященная этой проблеме, – «Контуры эндшпиля» Михаила Шерешевского.

– И в чем там замысел?

– Начинать шахматную партию можно множеством разных способов (сколь угодно экзотических: дебют Гроба, Коготь бобра, Натриевая атака), и развивать фигуры можно по-разному. Ключевая идея Шерешевского в том, что фигуры лишь временно маскируют суть происходящих на доске событий. Если игроки не совершат грубых зевков, то слоны и кони, ферзи и ладьи рано или поздно уйдут, будут разменяны друг на друга – и результат игры определится сформировавшейся в дебюте пешечной структурой. А таких структур гораздо меньше, чем дебютов. Иными словами, Шерешевский показал, что цветущая сложность шахматной партии (с миллионами вариантов взаимного расположения фигур) сводится к нескольким десяткам устойчивых пешечных рисунков: Испанский эндшпиль, Французский эндшпиль, Сицилианский эндшпиль и т. д. (И там уже гораздо проще понять результат: одни окончания всегда будут выгодны для белых, другие для черных, третьи – строго ничейны.) В этом смысле со времен шатранджа мало что изменилось – да, в Европе ускорили слона и ферзя, добавили рокировку, но пешечные структуры остались теми же. В табии тридцать два, вероятно, расположение пешек было таким, что обязательно вело к равенству.

– И Крамник все это описывает в статье?

– Ходы Крамника куда интереснее, Кирилл. Он вспоминает свой практический опыт применения Берлинской стены – построения, позволяющего переходить из дебюта сразу же в Берлинский эндшпиль и делать черными ничью (при любой, сколь угодно сильной, игре белых). Все точно по Шерешевскому. Понимание этого позволило Крамнику выиграть в 2000 году матч за звание чемпиона мира у Каспарова (притом, что Каспаров находился тогда на пике формы, а его рейтинг ЭЛО превышал рейтинг Крамника на 77 единиц). После той неожиданной победы Крамник сделал вывод, что контуры табии тридцать два почти найдены – и ближе всего они именно к пешечной структуре Берлинской стены.

Кирилл в возбуждении вскочил со стула:

– Берлинская стена! Ах, Берлинская стена как табия тридцать два?

– Скорее, как обещание табии тридцать два, мой дорогой Кирилл. Но теперь-то вы понимаете, как я разволновался, когда узнал, что вы изучаете Берлинскую стену? Я сразу подумал, что таких совпадений не бывает, что все не случайно: digitus dei est hic[58]!

– Но ведь я в самом деле случайно…

– Та-та-та, не верю! Так вот, Крамнику оставалось немногое: a) отыскать уже почти найденную ничейную табию и b) понять, каким образом сводить к этой табии любые дебюты. В статье он утверждает, что частично решил данную задачу к лету 2018 года.

– Решил? И спустя 24 года опубликовал решение в статье?

– Нет, Кирилл, не опубликовал.

– Но, Александр Сергеевич… Как же? В чем смысл?

– Крамник говорит, что нашел частичное решение шахмат, позволяющее получать гарантированную ничью в 96 % случаев, но – ради сохранения игры – не хочет его показывать. В то же время он признает, что при поиске в заданном направлении аналитики должны найти полное решение в течение полувека, а если повезет – то и быстрее.

– Ха! А почему мы должны верить Крамнику? Где его доказательства?