Тайная поклонница

Она повернулась и пошла прочь, бросив через плечо:

– Я поймала его пару раз.

На этот раз его смешок был тише, но, выбираясь из виноградных лоз, она чувствовала спиной его пристальный взгляд.

* * *

Когда Джулиан поздно вечером зашел в ванную комнату гостевого дома, он чувствовал себя совершенно иначе. Не потрудившись включить свет, мужчина остановился перед зеркалом и увидел себя, покрытого грязью и по́том после часов, проведенных за сбором винограда. Приглушенный матовым стеклом солнечный свет освещал тело, так что он едва мог видеть в тени выражение собственного лица. Впрочем, освещения было достаточно, чтобы понять, что выражение это было ему незнакомо. Нечто среднее между удовлетворением от того, что впервые за много лет он погрузил пальцы в почву семейной земли, и измождением от вожделения.

– Хэлли, – произнес он, и имя поплыло в тишине ванной комнаты.

В трусах так быстро стало тесно, что он стиснул на раковине руки, покрытые коркой грязи. До предела сжал кулаки. Резким движением открыл кран и, добавив несколько капель мыла, принялся отскребать землю с ладоней, костяшек пальцев, предплечий. Но даже вид того, как земля кружит по водостоку, напоминал ему о садовнице и ее испачканных коленках. О руках, которые всегда выглядели свежими после того, как что-то посадили. О бюстгальтере в горошек, который оставался нетронутым и скрытым под футболкой, и о том, как она будет выглядеть, снимая его после долгого дня.

– Черт. Только не снова.

Даже произнося это отрицание, он стиснул зубы. У него участилось дыхание, и зеркало запотело. Его мозг не отдавал приказа причины грязных спортивных штанов, он просто знал, что это неизбежно, раз в игру вступил бюстгальтер в горошек. Боже, какая ирония: нечто фривольное может буквально заставить его задыхаться! Это раздражало, но его члену было на это наплевать. Он выскользнул из-за пояса, и Джулиан крепко сжал его, подавив стон.

Очевидно, Джулиан и вполовину не был настолько цивилизованным, каким себя считал, потому что его фантазии о Хэлли становились все более разнузданными. В каком-то смысле это было непростительно. На этот раз она застряла на обочине со спущенным колесом и понятия не имела, как его заменить. В реальности она почти наверняка это знала. Хотел ли его член это услышать? Черта с два.

Он просто хотел получить награду после того, как Хэлли вздохнет с облегчением, когда он вытащит запасное колесо из ее багажника и поднимет домкратом автомобиль, собак и все остальное.

Нет, подождите, собаки пусть будут дома. И будет тихо, если не считать звука, с которым он затягивает гайки. Она прислоняется к грузовику – в одном только лифчике в горошек и джинсовых шортах, наблюдает за его работой и улыбается.

Господи, да. Она улыбается.

Джулиан застонал, мысленно представляя, как эти невероятные губы растягиваются в жизнерадостной улыбке, оперся предплечьем о зеркало и уткнулся лицом в сгиб локтя. Вторая его рука жестко задвигалась, спина напряглась, по телу пробежала дрожь. Было даже не смешно, насколько сильно он собирался кончить. Как сильно он кончал каждый раз, когда поддавался своей безрассудной страсти по отношению к Хэлли.

Безрассудная страсть.

Вот что это было.

Безрассудная страсть была причиной того, что в своих фантазиях он представлял, как она, задыхаясь, подбегает, обвивает руками его шею и благодарит его, а ее грудь едва помещается в лифчике. Почти обнаженная упругая грудь касается его груди, ее рука исследует перед его брюк, глаза расширяются от восхищения его длиной, и бюстгальтер с оборками просто растворяется в воздухе его мечтаний. Вместе с джинсовыми шортами. И остается лишь улыбка.

Она продолжает улыбаться, а он берет в ладони эти крупные груди и подносит ко рту, одну за другой, и посасывает твердеющие соски, и слушает, как она стонет его имя, а ее пальцы неуклюже расстегивают его молнию.

– Пожалуйста, Джулиан, – мурлычет она, лаская зажатый в кулаке член, подражая его все более неистовым движениям над раковиной в ванной. – Не заставляй меня ждать.