Тайная поклонница

Застенчивость немедленно бросилась портить вечеринку. Это было понятно. Она никогда раньше не обнажалась полностью перед мужчиной. Особенно – при свете. И хотя ей нравилось собственное тело, оно ей нравилось одетым больше, чем раздетым. Когда она могла контролировать, что и сколько люди видят на ее бедрах, животе и ягодицах. Могла контролировать, как ткань облегает изгибы. Если он снимет полотенце, все окажется на виду, вплоть до последней ямочки.

– Хэлли, ты можешь сказать «нет».

– Глупо переживать. После прошлой ночи…

– Это не глупо. – Джулиан поцеловал ее за ухом, нежно прикусив это место. – Поражает ли меня то, что ты не решаешься показать мне свое обнаженное тело, когда ради этого я переплыл бы огненное озеро? Немного.

Ее лицо потеплело.

– Хотя, возможно, ты представляешь себе что-то другое.

Она увидела, как он нахмурился.

– Тебе помогло бы, если бы ты знала, что я представляю?

– Не знаю. Может быть.

Его губы зарылись в волосы над ее ухом.

– Я думаю, что ты мягкая. Нет, я знаю, что ты мягкая. Я думаю, ты усердно работаешь под солнцем, на земле… и это видно по твоим рукам, икрам и плечам. Но тот факт, что ты женщина, также очень… чертовски… очевиден. У тебя такая невероятная грудь. – Он скользнул рукой вверх по полотенцу и медленно сжал каждую грудь, уделяя внимание к ее соскам. – У тебя есть бедра. И они такие, что я позволил себе быть немного грубым прошлым вечером. – У нее начало двоиться, а затем троиться в глазах, флаконы с духами на комоде превратились в целую армию. – Я до сих пор чувствую, как мой потный живот скользит вверх-вниз по твоему животу. Я уже люблю каждый его дюйм. Я, наверное, оставил после себя немного царапин в доказательство, да?

Ей удалось ошеломленно кивнуть.

– Покажешь, когда будешь готова, милая. – Его рука опустилась, кончики пальцев скользнули вверх по внутренней стороне ее бедра. Навстречу ее влажности. Она не боялась, что он узнает об этом. Увидит и ощутит. Они уже перестали притворяться, что не заводят друг друга, и сейчас она была так далеко за гранью возбуждения, что ему не нужно было разрешение. – А пока могу я оставить тебе последнюю мысль?

– Да, – прошептала она.

Его огромная рука обхватила ее лоно. Целиком. Он просто поглотил его в своей руке и сжал. Сильно.

– Я знаю каждое маленькое покачивание этого тела. Каждое меня возбуждает. Одно за другим. – Джулиан сжал ее так крепко, что она застонала. – Ты вздрагиваешь, когда я вхожу в тебя. Теперь я это точно знаю. Хэлли, те части, которые ты боишься мне показать, на самом деле заставляют меня возбуждаться. – Медленно, очень медленно, он раздвинул ее плоть средним пальцем и провел по влажной ложбинке. – Подумай об этом до сегодняшнего вечера.

Какая тайная поклонница?

Письма непроизвольно отодвинулись на задний план ее сознания.

Она подумает о них завтра.

Определенно завтра.

Глава двадцатая

Тем утром, проснувшись, Джулиан подумал, что речь, которую он собирается произнести, будет самым большим его испытанием. Он составил несколько благодарностей в адрес ассоциации, признающей заслуги Далтона Воса, их члена-основателя – благодарностей людям, которых Джулиан не знал, но которые очень восхищались его отцом. Это было привычно. Улыбаться и соглашаться с поклонниками, которые говорили об изобретательности Далтона, его революционных методах и приверженности качеству. Но взрослому мужчине, который теперь гораздо больше знал об ответственности, стало сложнее улыбаться и выслушивать комплименты в адрес отца. По пути через вестибюль банкетного зала винодельни он пожимал руки виноделам и критикам, которые произносили имя Далтона так, как будто говорили о святом.

Но оказалось, что попытаться сориентироваться в текущих настроениях трех совершенно разных женщин в его жизни куда сложнее. Его мать сидела слева от него, улыбка так прочно приклеилась к ее лицу, что выглядела почти маниакальной. Натали уже допивала вторую порцию каберне и, кажется, очень пристально искала смысл жизни на дне бокала.

А потом появилась Хэлли.

Она была справа от него, ее глаза были устремлены на оратора в передней части банкетного зала. Но на задней части ее шеи проступал очень отчетливый румянец, вероятно, потому, что его взгляд определенно не был устремлен на говорившего. И близко не был. Он прикипел к тем маленьким завиткам у нее на затылке, и она, очевидно, чувствовала, куда он смотрит. Перед тем как они покинули ее коттедж, она собрала волосы в некое подобие пучка на макушке, и оказалось, что он никогда раньше не видел вблизи эти очень маленькие светлые локоны. Если бы они не сидели в первых рядах перед внимательной аудиторией, он бы прижался лицом к тому месту, откуда они росли, и вдыхал бы до умопомрачения.