Тайны еврейских мудрецов

благословенно имя Господне за те годы, которые были дарованы человеку в

промежутке». Если научиться таким образом относиться к нашему земному

существованию, то оно обретает новый смысл, становится воистину бесценным

даром.

Пинхас Пели, «Тора сегодня», с. 178

И сказано о людях, не понимающих блага упреков в их пользу ( Ошеа, 7:13):

«Спасти ли Мне их? Ведь они лгали обо Мне». И сказано (там же, 7:15): «Я

наставлял их и укрепил мощь их, а они мыслят обо Мне злое». И сказано (там же, 11:3): «А Я учил Эфраима, взяв его на руки, а они не знали, что Я врачевал их».

Рабейну Йона Гиронди,

«Как вернуть утерянное», с. 46

Народу Б-га, жившему рядом с развалинами Сдома и Аморы, нельзя было не

увидеть в подобном соседстве грозного предостережения: изобилие при

отсутствии направляющей нравственной силы становится злейшим врагом

свободы. Еврейский народ должен был понимать, что единственным условием, позволяющим радоваться свободе и независимости в стране изобилия, стране,

«текущей молоком и медом», является соблюдение заповедей Торы.

Рав Гирш, «Комментарии к Торе.

Книга Брейшит», с. 101

От Всевышнего нас отделяет не время, но — духовная дистанция. А она не

имеет отношения к тому, в каком мире — земном или Небесном, пребывает

человеческая душа. Но тот, кто не выстроил свою связь с Всевышним, так же

далек от Него в мире Грядущем, как и в мире земном.

Сайт www.evrey.com

— Вы считаете, — сказал им патриарх, — что, назначая вас на

общественную службу, я власть вам даю? Рабство даю я вам, по слову старейшин

царю Рехавааму: «Ныне слугою ты будешь народу этому».

И. Равницкий и Х. Бялик,

«Агада», с. 303

Если с христианами евреи имеют общую Книгу, то с мусульманами лишь

общую Тему. Если с христианами евреев разделяет понимание текста, то с

мусульманами сама его версия.

Арье Барац,

«Два имено единого Б-га», с. 196

…Еврейская тфила диаметрально противоположна тому, что принято

называть словом «молитва». Это не излияние, не выражение внутреннего

состояния души, для которых существуют другие термины, например медитация, беседа, излияние души или мольба и т. д. Тфила скорее подразумевает восприятие

и усвоение истины, приходящей извне. Если бы наша «молитва» не была тфилой

— работой над собственным «я» с целью поднять его до восприятия истины, наделить способностью руководствоваться во всем волей Б-га, тогда не имели бы

смысла ни фиксированное время, ни постоянная форма наших молитв. Ибо если

бы тфила служила для излияния чувств, ее строгий распорядок означал бы, что в

заранее обусловленное время каждый член общины обуреваем одними и теми же

чувствами, и всех одновременно переполняют те же самые мысли. В таком случае

молитвы вообще были бы излишни, поскольку мысли и чувства, которыми

человек уже обладает, не нуждаются в способах выражения, придуманных

другими людьми. Переполненное сердце всегда найдет путь для самовыражения, кроме тех редких случаев, когда любое проявление становится искажением этой

полноты. В таком случае нет ничего выразительней молчания.

Рав Гирш, «Комментарии к Торе.

Книга Брейшит»,, с. 140

Творя время, Б-г освящает шабат. Творя пространство, Б-г отделяет небеса

от земли, ничего не выделяя из созданного мира, ничего не освящая. Выделить в

пространстве место присутствия Б-га, освятить его может лишь человек.

«Принимая» освященное человеком, Б-г «спускается» в мир.

Михаил Ковсан,

«Йерушалаим в еврейской традиции», с. 124

Раби Ишмаэль бен Элиша заявил: «Я буду заниматься при свете керосиновой

лампы и удержусь от регулирования фитиля!»

Однажды во время занятий он забылся и стал подкручивать фитиль. Когда

шабат закончился, он занес в свою записную книжку: «Я, Ишмаэль бен Элиша, прибавлял свет в шабат. Когда Храм будет восстановлен, я принесу отборное

животное в жертву хатат».

Раби Моше Вейсман,

«Мидраш рассказывает.

Ваикра», с. 54

Добро и милосердие между людьми вызывают поток Б-жественной любви к

человечеству. Эта любовь являла себя в Храме и поддерживала его: Храм был

подобен хупе — свадебному балдахину. Но ненависть разорвала его, и покров

любви, для созидания которого потребовалось так много времени и сил, исчез.

Храм стоял, будто лишенный внутреннего содержания. Физическое разрушение

наступило только после духовного падения, воплощением которого стала

беспричинная ненависть. Как сказали мудрецы, римский император Тит

(разрушитель Храма) смолол прежде смолотую муку.

Гад Эрлангер,