Тайный дневник Натальи Гончаровой

Вначале я была робка, сдержанна, неловка, потом набралась уверенности: я чувствовала себя как рыба в воде, зная, каких тем следует избегать, а какие в моде, какие сплетни лучше оставить без внимания, а какие слухи можно и подхватить. Настоящим искусством было умение выбрать, общение с какими кланами нежелательно, а к каким необходимо держаться поближе. Главным оставалось вести себя так, будто ты и родилась в этой дворянской элите. Когда я скользила по танцполу, то чувствовала себя легкой, гибкой и грациозной, я казалась себе самодостаточной, и в то же время мне хотелось, чтобы мужчины меня желали: я возбуждала в них вожделение, я была их запретным плодом; они провожали меня настойчивыми взглядами; меня это наполняло безотчетным сладострастием.

Я была не единственной, кем владела непреодолимая тяга к балам. Немало молодых женщин вроде меня, которые вели жизнь обеспеченную, а то и роскошную, стремились таким образом выплеснуть свою энергию, отвлечься, забыть про повседневность. Согласно традиции, бал открывали император с императрицей; все взгляды были прикованы к венценосной чете в центре зала. Все с нетерпеливым любопытством ждали, на кого после императрицы падет царственный выбор; едва избранница определялась, вспыхивали пересуды. Я интуитивно чувствовала, что пришел мой черед, и выжидала… Действительно, проводив императрицу, император направился ко мне; по залу пробежал шумок. Император оказывал мне великую честь, выделив меня среди прочих, что и вызвало перешептывания и обсуждения; царь не скрывал интереса ко мне, систематически приглашал меня на вальс и один раз на ужин, причем в отсутствие Александра! Я предусмотрительно не стала ничего сообщать мужу, это превратилось бы в трагедию…

Музыка смолкла. Император проводил меня на место и слегка поклонился. Мною владел сладостный восторг: Александра не было, а я чувствовала себя королевой бала. Танец с императором меня словно околдовал, и каждое новое приглашение открывало двери в мечту. Время замерло. Казалось, мир принадлежит мне, и от этой мысли кружилась голова. Не успевала я присесть, как уже чувствовала за спиной горячее дыхание Александра; он нашептывал мне на ухо упреки и в нетерпении только и дожидался момента, чтобы увезти меня домой.

– Идемте, Наталья, мы возвращаемся, я устал, – повторял он.

Ему не терпелось устроить мне очередную семейную сцену; позеленев от ярости, он пытался выдавить улыбку, но воздерживался от любых замечаний; я уже предвидела продолжение дома… Я прекрасно осознавала, что сама распаляю его, но прикрыла глаза и отдалась прекрасному моменту. В этом бальном круговороте я поглядывала вокруг и ловила на себе внимательные женские взгляды; это пьянило.

При дворе признавали только кадриль, вальс и мазурку.

Кадриль предназначалась в основном для старшего поколения: моя тетушка, Анна Загряжская, и ее друг граф Разумовский обожали этот танец; то была другая эпоха, она напоминала им их пребывание во Франции, когда обоих приглашали в Версаль; тетушка была фрейлиной императрицы. Наш император Николай Первый сохранил этот танец, хоть он был отголоском давно минувших дней. Некоторые танцующие, казалось, застыли во времени, подобно восковым фигурам, каждое их движение было предсказуемо; пары кружились на месте, без всякой грациозности, механически, как фигурки из музыкальной шкатулки.

Другие словно кол проглотили. Они безмерно скучали, но подчинялись требованию супруги, которая непременно желала продемонстрировать свой новый туалет; так полагалось по придворному этикету.

Кадриль состояла из пяти фигур; достаточно сказать, что одна из них называлась «Курочка», а другая «Пастушка», чтобы дать полное представление! В ритме монотонной ритурнели – чего-то среднего между военным маршем и деревенским танцем – мужчины во фраках или мундирах походили на странные птичьи чучела или на те пугала, которые крестьяне выставляют в полях, чтобы отпугнуть прожорливых ворон. А женщины в их величавых платьях с воланами напоминали гигантских стрекоз.

Все с нетерпением ждали зажигательной бешеной мазурки. Жорж в ней блистал, приводя в восторг дам, которые мечтали и грезили оказаться его партнершей.