Тайный дневник Натальи Гончаровой

Жорж заметил их маневры; он нарочно заговорил очень громко, но на самую банальную тему, что их совершенно не заинтересовало; ему удалось обмануть их бдительность! Они были весьма раздосадованы. После чего мы немедленно вернулись к нашей конфиденциальной беседе, становившейся все более интимной.

Время начало сжиматься, как «шагреневая кожа» Бальзака, вскоре Александр может потребовать, чтобы мы немедленно вернулись домой: он был подвержен таким внезапным и всегда непредсказуемым перепадам настроения. Минуты неумолимо текли. Я опасалась появления кареты, которую Александр должен был вызвать; как Золушка, растерянная, испуганная и дрожащая, которая с тоской ждет двенадцатого удара в полночь, я вцепилась в своего Принца… Я пыталась заклинать судьбу. Карета, повозка, тыква… все мешалось в моем сознании. Под огнями рампы мы принимали должные позы…

И этот проклятый некстати умолкнувший оркестр! Каждый час словно растягивался, длился до бесконечности, а наша пара замерла, подобно двум статуям! К счастью, послышались первые ноты, и оркестр заиграл снова.

Звучит вальс; вначале неловкие, наши движения вскоре обретают гармоничность, сливаются воедино; темп убыстряется, мы кружимся, вращаемся, я больше его не вижу, он не видит меня; каждый смотрит в противоположном направлении, мы словно растворяемся в собственной вселенной. Наши тела теперь одно целое; втянутые в бездонную спираль, обретя невесомость, мы только секундами замечаем блеск глаз другого. До Жоржа долетает лишь пьянящий аромат моих духов; ритм все нарастает и нарастает; бесплотные, мы теперь два растворившихся друг в друге существа, мы тонем и распадаемся в высшем экстазе… Музыка внезапно обрывается, мы, пошатываясь, возвращаемся к своим стульям, все еще опьяненные грезой.

Пространство освобождается, танцевавшие дамы расходятся по местам, кавалеры следуют за ними; у меня ощущение, будто бальный зал непомерно, чудовищно разрастается, а мы, напротив, до бесконечности уменьшаемся… Жорж в третий раз приглашает меня на танец, я принимаю приглашение с неизъяснимой радостью. Александр вернулся на свое место и бросает на него убийственные взгляды. В ярости он дает мне понять, что возращение домой не будет мирным. Госпожа Карамзина сидит за тем же столом, что и мы с Александром, она вдова его друга и покровителя Николая Карамзина; она говорит, что Александр в очередной раз «выглядит, как тигровая кошка!». Жорж делает первые па мазурки, весьма ценимой в то время, поскольку она вносила разнообразие, сильно отличаясь от других, более классических танцев.

– Прошу меня простить, Наталья, но, как мне кажется, я не понравился вашему супругу.

Я не ответила.

– Вы не думаете, что это просто ревность?

– Разумеется, но он полностью мне доверяет.

– Мужчины вьются вокруг вас как пчелы, не скрывающие желания вкусить меда!

– Очень забавно! – сказала я, разразившись громким нарочитым смехом.

Это привлекло внимание Александра, у которого вид сделался и разъяренный, и отчаявшийся.

– Но я верная жена! – заметила я.

– Если я правильно понял, верность для вас означает не преступать границ супружеских обязательств.

– Да, или, вернее, нет!

– Как это – нет? – спросил Жорж.

– Я всерьез об этом не задумывалась; полагаю, я верна из чувства долга, из нежности и по привычке.

– И от усталости, – иронично добавил Жорж.

– Я этого не говорила.

– Наталья, я лишь хотел вас поддразнить; я знаю множество мужчин или, скорее, женщин, которые никогда телом не изменяли своим супругам, но легко обманывают их со своим любимым писателем!

– Объяснитесь, Жорж, я вас не понимаю.

– Видите ли, когда какой-либо романист вторгается в ваше сознание, дабы очаровать, покорить и обольстить, супруг при этом перестает существовать! Пока вы спокойно читаете у себя в спальне, соседствующей с его собственной, он, сам того не зная, уже стал рогоносцем!

– О! Жорж! – воскликнула я.

Я всего второй раз слышала это выражение и совсем недавно узнала, что оно означает. Я и представить себе не могла, что это забавно звучащее словечко сыграет дьявольскую роль.

– Хорошо, допустим, я преувеличил, но он уже обманут!

После того, как он тесно прижимал меня к себе, нашептывая на ухо комплименты, Жорж осмелился поинтересоваться, не ревнует ли Александр! Признаюсь, его вызывающее поведение пришлось мне по нраву.

– Как и все русские мужчины, – ответила я. – Жены являются их земельной собственностью, подобно крепостным, привязанным к этой земле.

– Вы весьма жестоки, Наталья.

– Нет, я реалистка, я бы сказала, что он встает в эту позу, создает свой образ; в сущности, он не ревнует, потому что, чтобы ревновать… – заметила я, дерзко глядя Жоржу в глаза, – …следует быть влюбленным!

Жорж выдержал мой взгляд и только спросил:

– Вы полагаете, что это не его случай?

– Нет, он всего лишь подозрителен.

Жорж пробормотал:

– Хотел бы я быть писателем. Осторожней, Наталья!

Я одарила его легкой улыбкой:

– Почему?

– Потому что они, как и поэты, единственные, кто может соперничать с вашим мужем.

– Александр не боится никого, он самый великий!