Тайный дневник Натальи Гончаровой

– Скажи мне, Пушкин, раз уж твой Алеко так на тебя похож… я думаю, ты, как и он, не выносишь неверности своей возлюбленной Земфиры! Разумеется, я никоим образом не позволил бы себе намекнуть на поведение твоей восхитительной Натальи, которую ты явно ревнуешь! – поддразнил меня царь. – Ладно, поговорим о другом. Над чем ты работаешь сейчас?

– У меня много планов в голове, государь, я хотел бы передать чувства закоренелого игрока, коим являюсь сам, в сюжете, который назову «Пиковая дама»; затем, поскольку во мне есть серьезная склонность лезть в ссору и бросать вызов тем, кто меня оскорбляет, я намереваюсь написать один рассказ или роман.

– И каково будет название? – спросил царь.

– Государь, могу вас заверить: это чистый вымысел, поскольку я знаю, что вы запретили дуэли во всей империи; я еще окончательно не выбрал заглавие: возможно, «Выстрел».

– Черт возьми! С таким заглавием все, по крайней мере, ясно и не вызывает двусмысленных толкований.

– Если только я не выберу «Месть Сильвио».

– Кто такой этот Сильвио?

– Чемпион по стрельбе, который упражняется каждый день, как и я сам, впрочем: я уже изрешетил пулями стены своего жилища; однако мой герой не стреляется на дуэлях.

– А ты, Пушкин?

– Сказать по правде, государь, это меня возбуждает.

– Не знаю почему, но меня это заставляет вспомнить о твоем друге Грибоедове.

Я был поражен: царь ознакомился с произведениями Грибоедова, которому в январе 1826 года пришлось провести несколько очень скверных минут, когда он был арестован по подозрению в участии в заговоре 14 декабря. К счастью, он был оправдан; два года спустя царь, непредсказуемый, как всегда, поздравил его и осыпал милостями после того, как Грибоедову удалось подписать Туркманчайский договор, положивший конец войне между Персией и Россией, которая при этом отхватила свою львиную долю.

– Государь, вы читаете моего друга Грибоедова?

– Да, я вроде начинаю овладевать алфавитом кириллицы, – с иронией заметил царь. – Пушкин, ты отлично знаешь, что все твои недостатки, которыми ты бахвалишься, всего лишь деревья, скрывающие лес твоих любовных побед! Не изображай невинную овечку, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Да, да, государь, я понял; не буду скрывать, есть у меня мысль написать новый вариант мифа о Дон Жуане.

– В добрый час, – сказал царь. – Именно этого я от тебя и ждал; будущее произведение не потребует от тебя чрезмерных усилий; ты сможешь черпать из собственной жизни! – добавил царь, смеясь.

– Я противоречив, как любой человек, – выдавил улыбку я.