Тайный дневник Натальи Гончаровой

– Самонадеянно, – заметил император, поглаживая ус в знак глубокого раздумья… – Твои мысли как пчелы, они жалят, улетают и умирают… но им достает времени, чтобы оставить отравленные жала, которые окажут свое воздействие, чтобы превратиться в мятеж и, почему бы нет, в революцию!

– Да вы настоящий поэт, государь, в вас есть нечто шекспировское! – осмелился заметить я.

– Не смейся надо мной, Пушкин, возможно, то, что я говорю, витиевато и напыщенно, но это правда! Как у тебя получается падать всегда на четыре лапы, подобно кошке? Ты выставляешь себя нонконформистом, ты заигрываешь с атеизмом, ты претендуешь на роль поборника народа, защитника нищебродов, ты, потомок одной из самых старинных и благородных русских семей… Но когда все твои друзья, князь Вяземский в первую голову, философ Карамзин, твой издатель и опасный человек Дельвиг, не буду перечислять остальных, во все горло призывают дать Польше независимость, ты, в одиночестве противостоя всей российской интеллигенции, требуешь, чтобы Польша подчинилась России! Ты удивительное существо, Пушкин! По крайней мере, ты не боишься противоречий!

– Государь, «я бы предпочел быть человеком парадоксов, чем человеком предрассудков», как написал Жан-Жак Руссо.

– Опять твой проклятый Руссо! – бросил царь. – Решительно, он властитель твоих дум.

– Нет, нет, государь, это было просто для красного словца.

Я добавил:

– В отличие от ваших покорных придворных, рабов или лакеев, которые готовы сегодня сжечь то, чем восторгались вчера, в зависимости от хода ваших мыслей… я отвечаю за себя: я не боюсь утверждать то, во что верю, потому что я поэт, а не политик!

– И ты не опасаешься, что тебя сочтут отступником? Покровительство, которое я тебе оказываю, выплаты, которые я тебе назначаю, – все это вызовет сплетни при дворе.

– Я знаю, что всегда буду навлекать на себя и критику, и зависть.

– Возможно, мое покровительство окажется дурной услугой, – с иронией заметил император. – Иногда я слишком снисходителен, это могут счесть слабостью.

– Слишком снисходительны, Ваше Величество?! За мной днем и ночью следит генерал Бенкендорф, шеф вашей полиции. Думаю, он ревнует, как вы и предполагали, и действительно в меня влюбился!

– В чувстве юмора тебе не откажешь, Пушкин!

– Ваше Величество, меня не только обложили со всех сторон, но и все мои писания проходят цензуру.

– Все проходят цензуру? Что сие означает?