Тайный дневник Натальи Гончаровой

– Плачь, плачь, мой маленький Пушкин, если тебе это во благо, – расчувствовался царь, похлопывая его плечу. – Если ты плачешь, значит, ты настоящий мужчина! Отбрось сожаления. Я бы тоже мог повторить вслед за Альфредом Мюссе: ««Il n’est pire misère qu’un souvenir heureux dans les jours de douleurs»[65].

Александр, подавленный и опустошенный, обхватив голову руками, попытался подняться; по-прежнему в слезах, он смотрел на своего императора и в конце концов сумел продекламировать:

О юность легкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть, за милые мученья,
За шум, за бури, за пиры,
За все, за все твои дары;
Благодарю тебя. Тобою,
Среди тревог и в тишине,
Я насладился… и вполне;
Довольно! С ясною душою
Пускаюсь ныне в новый путь
От жизни прошлой отдохнуть.

Как раз в этот момент вошел дворецкий с новой порцией напитков; ошеломленный открывшейся сценой, он хотел зааплодировать, но бутылки и бокалы рухнули на мрамор с невообразимым грохотом; царь и Александр глянули друг на друга и разразились хохотом.

25. Игра в правду

Двадцать шестого числа каждого месяца Александр имел обыкновение принимать в доме своих друзей и знакомых.

Он именовал эту традицию «задвадцатьшестолье» в честь своего дня рождения.

Он нарочно приглашал влиятельных особ, придерживающихся противоположных мнений, столкновение которых вызывало серьезные стычки.

Александр буквально наслаждался этими моментами, называя их «божественными». Не без помощи горячительных напитков ссоры нередко принимали скверный оборот. Я ускользала, как только появлялись первые участники.

Вот изложение одной из таких вечеринок, которую Александр окрестил «исторической».

В дверь постучали, зашел очень скромно одетый человек.

– А, вот и наш русский Лафонтен! – сказал я, впуская в дом Ивана Крылова. – Как всегда, с опозданием!

– «Rien ne sert de courir, il faut partir à point!»[66] – лукаво ответил Крылов.

– А вот и наш русский Вийон! – воскликнул Василий Жуковский, поднимая тост за мое здоровье. И я немедленно ответил:

– Hé Dieu! Si j’eusse étudié
Au temps de ma jeunesse folle,
Et à bonnes mœurs sacrifiées,
J’eusse maison et couche molle;
Mais quoi? Je fuyais l’école[67]

.

И гости принялись обмениваться цитатами, соперничая друг с другом в знании французской культуры. После нескольких бокалов атмосфера стала теплой, и шумная компания была готова…

– Дорогие друзья, Наталья говорит, что у меня редкий дар притягивать незаурядных людей… и ваше присутствие здесь показывает, что она права! Я собрал вас, чтобы поделиться своим последним рискованным предприятием: я вам его прочту, но перед тем, дабы облегчить столь тяжелое испытание, отдадим должное этой чудесной водке и, как сказал Рабле, «Buvez, afin d’éviter que la soif advienne!»[68]

– Скажи нам, Александр, – попросил Чаадаев, – в чем там сюжет?

– Ну же, Александр, не томи! – поторопил Грибоедов.

– Это фантастическая история России, какой никогда не бывало в мире и никогда более не будет.

Все гости затаили дыхание и буквально впивали мои слова.

– Я вкратце опишу вам обстоятельства: у знаменитого царя Ивана Грозного было восемь детей. После его смерти трон унаследовал третий сын под именем Федора Иоанновича. Он был недалек умом, а то и просто слабоумен, и стал марионеткой в руках своего шурина Бориса Годунова, который захватил власть и правил от имени царя; когда Федор Иоаннович скончался, Борис Годунов завладел скипетром и взошел на трон. У последней жены Ивана Грозного, Марии Федоровны, был сын Дмитрий; Борис Годунов опасался, что этот ребенок в один прекрасный день сможет стать претендентом на корону, а потому отправил всю семью в изгнание. Но по несчастливой случайности… Дмитрий был найден мертвым с перерезанным горлом; он, играя, упал на ножик!

Я продолжил: