Тайный дневник Натальи Гончаровой

Ситуация мне казалась совершенно загадочной; в нетерпении, надеясь узнать больше, я застыла на пороге, приникнув к двери так тесно, будто мы с нею стали одним целым. Меня очень пугала мысль, что по какой-то причине она вдруг распахнется… Как я объясню столь бурлескную позу?..

До сих пор барон сохранял полное хладнокровие, но сейчас в его голосе прозвучало колебание, словно он почувствовал себя неловко.

– Жорж, я понимаю, как это для тебя печально, но тебе придется окончательно расстаться со всеми своими пассиями и с Натальей в особенности; не забудь, что ты теперь женат на Екатерине, а ведь она ее сестра…

– Но вы же прекрасно знаете, что это невозможно, в Наталье вся моя жизнь. Я говорю это не для того, чтобы причинить вам боль, но без нее мое существование лишается смысла. Конечно, поначалу, следуя вашим советам, я относился к этому как к светской игре, к пустому любезничанию; и вдруг я почувствовал, как во мне зарождается незнакомая тяга. Мы обнаружили, что у нас очень много общего. Мы две части единой гармонии; я не могу жить без нее, и это взаимно; наши сердца, наши разумы сосуществуют в идеальном симбиозе. Может, существует иной выход?

– Увы, нет, – сказал барон.

– Тогда что я должен делать? – покорно спросил Дантес.

Потом, после долгой паузы, Жорж сказал:

– Что ж, хоть и с тяжелым сердцем, но я подчинюсь вашим указаниям.

Он наверняка был раздавлен и в отчаянии; я слышала, как он плакал. Было очень странно представлять, как этот импозантный кавалергард рыдает, словно ребенок; мир обрушился, и он вместе с ним.

– Приди в себя, – заговорил хитрый барон.

Чувствуя себя императором Адрианом и считая Жоржа Дантеса своим фаворитом и возлюбленным Антиноем, барон жестоко и цинично добавил:

– Одной убыло, десятком прибыло! При русском дворе полно красавиц, которые только и ждут, чтобы за ним приударил удалой блестящий офицер вроде тебя.

Слова барона призваны были утешить Жоржа, но вместо этого погрузили его в глубокую печаль; его горе было непритворным. Барон язвительно продолжил:

– Жорж, надеюсь, ты понимаешь, в какое трагическое положение мы попадем, если откроется наша тайна; иметь любовницу будучи женатым на Екатерине и ухаживать за ее сестрой!

– Извини меня, но это не трагедия, а сцена из бурлеска Мольера! К тому же, что самое неприятное, твоя связь с Натальей Николаевной стала темой постоянных пересудов при дворе! И это в высшей степени раздражает моего прекрасного друга графа Нессельроде, императорского министра, а также самого государя!

Барон добавил:

– Не знаю, обратил ли ты внимание, что Его Величество Император также испытывает живейшую склонность к Наталье Николаевне. А ты заметил, что она единственная молодая женщина, которую он так часто приглашает на танец? – желчно поинтересовался барон. – Жорж, мне не хотелось бы тебя пугать, но ты отныне играешь в очень опасную игру: любезничая, как принято говорить, с Натальей Николаевной, ты сознательно бросаешь вызов Александру Пушкину, весьма видной в империи личности. Твоя настойчивость, твое дерзкое поведение, если уж называть вещи своими именами, не только неприличны, но и представляют серьезную угрозу. У тебя был один враг – Пушкин, теперь у тебя их два, считая царя!

– Но я лишь строго следовал вашим распоряжениям.

– Да, это верно, но ты проявил избыток усердия, – сказал барон нервно.

Ван Геккерн отказывался признать, что направил Жоржа по неверному пути или, вернее, что ученик превзошел в лицедействе своего учителя.

– Твое поведение оскорбительно, ты восстанавливаешь против себя всех женатых мужчин, у которых красивые супруги, потому что они опасаются вмешательства французского Дон Жуана. И еще, мой дорогой Жорж, должен тебе напомнить одну африканскую поговорку: «Два крокодила в одном болоте не живут»! А в этом болоте обитает огромный страшный крокодил, и зовут его Николай Первый, он пожирает всех, кто желает ступить на его территорию!

– Хорошо, я не так глуп и все понял, – сказал Жорж.

– Женившись на Екатерине, ты разом снял все подозрения, которые могли быть с тобой связаны. Ты словно переписал историю с чистого листа: ты обманул и все общество, и двор, твое сердце всегда билось только ради Екатерины! Все видели лишь дымовую завесу, Наталья была прикрытием, иллюзией! Настоящая рыбина, которую ты подцепил на крючок… если мне будет позволено так выразиться… звалась Екатериной! Браво, артист! – рассмеялся барон. – Конечно, в сравнении с Натальей это день и ночь, но таков единственный оставшийся тебе почетный выход. Все ошибались касательно твоих намерений и теперь поняли, что женщиной, которую ты тайно любил в тени Натальи, была именно Екатерина! Ты женился на сестре Натальи, осчастливив женщину, которая давно тебя боготворит. К тому же, став мужем Екатерины, – добавил барон, – ты на законных основаниях вошел в семейство Гончаровых, и не как слон в посудную лавку, а став официальным, подчеркиваю слово «официальным», зятем Пушкина, а главное, Натальи!

Жорж с восхищением сказал барону: