Читаем Так, наверное, не бывает… полностью

Отдернув шторы, я увидел осень.Не бабье лето, все – оно ушло.Наверное, оно любило оченьЛюдей и к их желанью снизошло.Желанию тепла и вечно солнца,Шуршанию листвы, идти вдвоем.Рука случайно дерева коснетсяИ в чудо осени мы не спеша войдем.Потом поймем, что это бабье летоПодарком было за тяжелый год.И все же задержавшись где-тоИ с ветром, и с дождем она придет.Наверное, она, увидев серостьИ пустоту и все что мы творим,Поймет, что ей внезапно расхотелосьВдруг потакать желаниям моим.

Зачем мы храним этот хлам

Кассеты винилы и прошлого сныПылятся по разным углам.Прошедшего детства свободой полныЗачем мы храним этот хлам?Мы были свободней в сто раз чем сейчас,То чувство уже не отдам.Они не пытались воспитывать нас.Зачем мы храним этот хлам?Конечно все песни мы можем скачатьЛежащие стопкою там.Но как мне свободу в руках подержать?Затем я храню этот хлам.А может все проще? Ты был молодым,Все отдано данью векам.И просто почувствовать прошлого дым,Иль пыль покрывающей хлам.Но что-то внутри начинает тянуть,И не обмануть их всем нам.Зачем? Лучше каждый пройдет этот путь,А мы сохраним этот хлам.

Дорожная пьеса

Дорожная пьеса, опятьДеревья назад пролетают.И логику просто понятьСего неслучайного действа.И ноты с небес моросят.Почти что неслышно играетПромокший оркестр дождя,И музыкой им не согреться.А в щели машинной двериПытается ветер на флейтеМне соло свое подаритьНо лишь нагоняет тоску.И все же на скрипках внутриИграет оркестр поменьше.Он мне помогает прожитьНоябрь. Наверно смогу.Течет на стекло водопад,Картину вокруг превращаетВ печально-пастельный этюдПодтеки почти монохром.А мысли бегут не впопадКогда дождь такое бывает.И все же я осень люблюОна все простит если, что.

Еще не полностью

Еще полностью не проснувшись,Не спеша наливаю чай.Я еще во вчера минувшемНе проснувшийся, не серчай.Сны еще не совсем забыты,Телефон как звонок тормошит.Во вчера дверь почти закрытаУтро серое все решит.Нету солнца и серое нечто,Моросящее так слегкаПревращает время в речкуПропадающую в облаках.И держа глину чашки в ладониЗапускаю в себя тепло.Глядя как капля каждая тонет.Принимаю как данность – прошло.То, что было вчера и тучи.Моросящее время и дождь.Все-таки мы с тобой везучиСкоро сонная ты придешь.

Утренние леди

Перейти на страницу:

Похожие книги

Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное
Движение литературы. Том I
Движение литературы. Том I

В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).

Ирина Бенционовна Роднянская

Критика / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия