Так, наверное, не бывает…

Вы пишете, а я на вас смотрю.
Вы полностью в процессе здесь лишь тело.
Конечно в это время не хотела б,
Чтоб кто-то…вот и я сижу, молчу.

Какое наслаждение наблюдать,

Как кисть мазками красок превращает.
И серую планету ты вращаешь,
И учишь здесь по новой зацветать.

На полотне летит воздушный шар,

Цветной как чудо я смотрю и млею.
И мы с тобой полет на нем затеем,
Потом, когда закончишь рисовать.

Но все равно перехожу на Вы —

Вы с кистью чудо незаметно создаете,

И вместо серости надежду мне даете,

Что обязательно мы вместе полетим.

Страх

Нам нужен страх. Нам без него тоскливо.
Ты вспоминаешь, как боялся сам.
И хочешь, чтобы дети терпеливо
Боялись взрослых, сидя по домам.

Зачем и почему? – Не уважают.

– А есть за что? Ты сделал лучше мир?
Ты без приказа что-то сам решаешь?
Да – ты для подчиненных командир.

О этот страх, давно бежит по венам.

Нам в нем комфортно, мы привыкли так.
И даже мысль страшна о переменах.
Как жить без страха в старых погребах?

Я не люблю

Я не люблю такие дни,
Когда рассвет меня не будит.
Тоскливо серые они,
Наверно, их никто не любит.

И утром не смеется нам,

И в голову не лезут мысли.
Я много за рассвет отдам,
Я просто без него закисну.

Не начат день, день не окончен,

Все сами по себе идут.
Не очень день, не очень ночи —
Все серость поглотила тут.

Мы делаем

Мы делаем из мерзости иконы.
Надеемся на их чудесный свет
Мы в прошлое плывем ведь там не тонут,
Там хорошо, ведь нас уже там нет.

Мне не нужна свобода-только сытость,

И место в этом радостном строю,
И новое вранье с утра услышать,
И радоваться, что еще стою.

Но получая сапогом по морде,

Нам также больно сплюнуть зубы в пол.
А мы не заслужили что-то кроме.
В нас нет сочувствия, процесс уже пошел.

Иконы наши врут не напрягаясь,

И ежедневно нам ширяют «дурь».
А мы обдолбанные смотрим улыбаясь.
И хаваем все то, что нам дадут.

В какой момент нам суждено проснуться?

Когда нас всех от злости разорвет?
И нам опять придется окунуться
В не замечаемый пока водоворот.

Бессонница в поезде