Такое долгое странствие

Далее в полицейском отчете утверждается: мистер Билимория признался, что совершил это мошенничество с целью оказания помощи партизанам в Восточном Пакистане. “Мукти-Бахини – отважные борцы, – согласно этому отчету, написал офицер НАК в своих признательных показаниях, – и я устал наблюдать, как бюрократы тянут резину”. Он утверждает, что идея принадлежала лично ему, и винить во всем следует его пылкое стремление помочь Мукти-Бахини.

Комментарий: хотя относящиеся к делу факты уникальны сами по себе, что поражает больше всего, так это еще более необычные обстоятельства, окружающие это в высшей степени изобретательное преступление. Например, даже если допустить, что мистер Билимория обладает незаурядным талантом голосовой имитации, возникают вопросы: что же, в наших государственных банках рутинной процедурой является передача крупных сумм денег по звонку премьер-министра? Насколько высокое положение надо занимать в правительстве или Индийском национальном конгрессе, чтобы располагать возможностью делать подобные звонки? И значит ли это, что главный кассир настолько хорошо знает голос миссис Ганди, что по телефону принимает от нее указания без какой бы то ни было проверки? Если да, то должны ли мы предположить, что миссис Ганди осуществляет подобные операции часто? Все эти вопросы настоятельно требуют ответов, и пока ответы – ясные и полные – не будут получены, и без того пошатнувшееся доверие общества к нашим лидерам не может быть восстановлено».

Когда Густад закончил читать, Дильнаваз принесла ему вторую чашку чая, но он не удержал ее, чашка упала на пол, разбилась вдребезги, и горячая жидкость ошпарила ему ступню и щиколотку.

– Что случилось? Тебе плохо? – Она в панике пощупала ему лоб, опасаясь, что все это – последствия действия паана.

– Разумеется, со мной все в порядке, – раздраженно огрызнулся он. – Это ты уронила чашку. – Он даже не пошевелился, чтобы собрать осколки и вытереть ногу. – Джимми арестовали.

– Что?! – Она выхватила у него газету и села рядом с Диншавджи, который теперь выглядел гораздо спокойней.

«Интересно, что он обо всем этом думает?» – вертелось в голове у Густада.

– Поверь мне, Диншу, я понятия не имел, иначе ни за что бы не ввязался сам и никогда не попросил бы тебя…

– Об этом и речи нет, – мягко прервал его Диншавджи. – Сомневаться в тебе мне бы и в голову не пришло.

– Он лгал. Майор Билимория лгал с самого начала. Лгал обо всем! Мне!

– Да, но что нам делать теперь? – спросил Диншавджи.

– Мы так рисковали! Из-за его ворованного миллиона. Ради чертова жулика. Считая, что делаем хорошее дело!

– Да-да, Густад, – спокойно сказал Диншавджи, – но теперь мы ничего не можем изменить. Fait accompli[220]. Jay thayu tay thayu[221]. Теперь надо подумать, что делать с деньгами.

– Диншавджи прав, – сказала Дильнаваз, удивленная тем, как здраво тот мыслит.

– Я бы хотел сжечь их все. Как идиот-собачник сжег газеты, – с горечью ответил Густад.

– Думаю, прежде всего надо прекратить класть деньги на депозит, – продолжал разумно рассуждать Диншавджи.

– А как же быть с теми деньгами, которые уже лежат на счету?

– Пусть там и лежат. Возможно, Гулям Мохаммед свяжется с тобой. Или ты можешь связаться с ним.

– Но, вероятно, он тоже в тюрьме, – вставила Дильнаваз. – Мы не знаем, насколько глубоко он вовлечен во все это. Может, нам пойти в полицию?