Талтос

Он испытал слишком многое, чтобы усомниться. Он не мог поверить только тому, что этот высокий, красивый человек был старым святым Эшлером Возможно, ему просто не хотелось, чтобы так было, по вполне достойным соображениям, имевшим смысл внутри искусно выработанной системы взглядов, с которыми теперь он полностью соглашался.

«Да, теперь ты живешь с целой серией совершенно новых реальностей, — думал он. — Быть может, именно поэтому воспринимаешь все с полным спокойствием. Ты видишь призрака; ты вслушиваешься в его слова, ты сознаешь, что он был здесь, он рассказывал тебе о вещах, которые ты никогда не сумеешь создать или вообразить. И ты видел Лэшера и слышал его бесконечные жалобы в поисках сочувствия, и это было так же полностью невообразимым для тебя, наполненным новой информацией и странными подробностями, о которых ты до сих пор вспоминаешь в замешательстве теперь, когда страдания, которые ты испытывал, когда Лэшер говорил об этом, закончились и Лэшер лежит похороненный под деревом.

Ох, да, не забудь о погребении тела, о голове, помещенной в яму, вырытую рядом, а затем о находке того изумруда: как ты поднял его и держал во тьме, пока обезглавленное тело лежало на влажной траве, приготовленное к тому, чтобы его закрыли землей».

Возможно, человек способен привыкнуть к чему угодно, размышлял он. И задавался вопросом, не это ли именно произошло со Стюартом Гордоном. Он не сомневался в виновности Стюарта Гордона, в его ужасающей и непростительной виновности во всем случившемся.

Юрий также в этом не сомневался. Но как этот человек смог предать собственные ценности?

Майкл должен был признать, что и он сам всегда был подвержен влиянию истинно кельтской мрачности и таинственности. Сама его любовь к Рождеству произросла из корней некой иррациональной приверженности ритуалам, возникшим на этих островах. И миниатюрные рождественские украшения, столь любовно хранимые им в течение долгих лет, были неким образом символами древних кельтских богов и объектами языческих таинств.

Его любовь к домам, им восстановленным, возвращала его к временам, столь близким к этой атмосфере старых таинств, старых замыслов, и к дремлющему познанию, которые еще можно обрести в Америке.

Он сознавал, что в некотором смысле понимает Гордона. И очень скоро личность Тессы сможет объяснить все жертвы и ужасные ошибки Гордона.

Как бы то ни было, Майкл пережил столько разных событий, что его спокойствие теперь было просто неизбежным.

«Да, ты прошел сквозь все подобные события и привык к ним, ты изношен этими переживаниями, а теперь стоишь здесь, у сельского паба, в этой крошечной, живописной, похожей на картинку с почтовой марки деревушке, с покатой, сбегающей вниз улочкой, и думаешь обо всем этом, не испытывая никаких эмоций от присутствия рядом нечеловеческого существа, которое обладает отнюдь не меньшим интеллектом, чем любое человеческое создание. Вскоре это существо встретит женщину того же вида, и произойдет событие такого огромного значения, что никто не захочет приблизиться к нему, разве что из уважения к человеку, который, по-видимому, должен умереть.

Тяжелое испытание — в течение часа ехать в машине рядом с человеком, который, как предполагается, должен умереть.

Он закончил курить сигарету. Юрий как раз выходил из паба. Они были готовы продолжить путь.

— Ты успел дозвониться до Обители? — быстро спросил Майкл.

— Да, и успел поговорить с несколькими людьми. Я сделал четыре телефонных звонка. Если эти четверо — мои давние и самые близкие друзья — участвуют в заговоре, то я в полном отчаянии.

Майкл сжал худое плечо Юрия и последовал за ним к машине.

Другие мысли завладели им, и он теперь не будет думать о Роуан и ее реакции в отношении Талтоса больше, чем за всю дорогу до этого, когда глубокое инстинктивное чувство собственности чуть не заставило его потребовать, чтобы остановили машину и Юрий перебрался вперед, а он смог бы сесть рядом с женой.

Нет, он вовсе не собирался поддаваться этому. Он не мог никаким образом узнать, что думает или чувствует Роуан, когда смотрит на это странное создание. Да, возможно, он колдун, судя по генетическому профилю, а возможно, и по некоторым наследственным особенностям, о которых он не имел ни малейшего представления. Но он не умел читать чужие мысли. Он знал с первых же моментов их встречи с Эшлером, что Роуан, вероятно, сможет вступить в любовные отношения с этим странным созданием, так как теперь, когда она уже не может иметь детей, она не будет страдать от ужасных кровотечений, которые привели к смерти одну за другой женщин семьи Мэйфейр, ставших жертвами Лэшера.

Что касается Эша, если он вожделел к Роуан, то хранил это чувство в тайне, как полагается джентльмену, а теперь это создание устремилось в погоню за самкой своего вида, которая, возможно, является последней женщиной-Талтосом во всем мире.