Танатологические мотивы в художественной литературе. Введение в литературоведческую танатологию

Противостояние незначительного и значительного, ограниченного и бесконечного становится концептуальной основой и танатологичекой ситуации в романе Ф. Достоевского «Преступление и наказание». Убийство старухи показано как бытовое преступление:

Ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила.

Старуха, как и всегда, была простоволосая. Светлые с проседью, жиденькие волосы ее, по обыкновению жирно смазанные маслом, были заплетены в крысиную косичку и подобраны под осколок роговой гребенки, торчавшей на ее затылке. Удар пришелся в самое темя, чему способствовал ее малый рост. Она вскрикнула, но очень слабо, и вдруг вся осела к полу, хотя и успела еще поднять обе руки к голове. В одной руке еще продолжала держать “заклад”. Тут он изо всей силы ударил раз и другой, все обухом и все по темени. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось навзничь. Он отступил, дал упасть и тотчас же нагнулся к ее лицу; она была уже мертвая. Глаза были вытаращены, как будто хотели выпрыгнуть, а лоб и все лицо были сморщены и искажены судорогой [Достоевский 1972, VI: 63].

Натурализм в описании убийства, отвратительный вид жертвы свидетельствуют о низменном модусе репрезентации танатологической ситуации, явно отвечающем замыслу произведения. Преступление усугубляется еще и убийством Лизаветы, сестры старухи. Данные факты, с этический (и эстетической) точек зрения, вступают в противоречие с обоснованием Раскольниковым своего поступка:

…Я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил (…)

…Ну, вот я и решил, завладев старухиными деньгами, употребить их на мои первые годы, не мучая мать, на обеспечение себя в университете, на первые шаги после университета, – и сделать все это широко, радикально, так чтоб уж совершенно всю новую карьеру устроить и на новую, независимую дорогу стать (…)

…Мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею… [Там же: 318, 319, 322]

Обоснование имеет возвышенный характер: помощь матери, утверждение своего достоинства, а средства достижения цели (и это понимает сам Раскольников) – низменный; другими словами, стремление к значительному и бытийному дискредитируется через бытовое преступление, убийство человека, казавшегося незначительным, ненужным, приносившим окружающим только зло.

Констатация незначительности и ненужности другого человека, оправдывающая убийство, – серьезная проблема, рассматриваемая в литературе и культуре ХХ в. В другом романе Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» об убийстве Федора Павловича помышляет Дмитрий. В рассказе Л. Андреева «Мысль» Керженцев считает жалким убитого им Алексея: