Танец с Фредом Астером

9. All is fun [80]

– Так ты француз? – спросила Микаэла, обернувшись к скорчившемуся за сиденьями Джослину.

– Из Пари-и…

Оранжевые губки округлились и выпустили восторженное вау-у-у! Закинув ноги на приборную доску, Микаэла заголосила во всё горло Quand il me prend dans ses bra-a-as…[81]

– Всё такая же суфражетка, а? – крикнул Космо в ухо Дидо, выворачивая руль, чтобы не сбить разносчика, катившего ручную тележку с товаром.

– Всё с такой же гражданской позицией.

Они свернули на Западную 78-ю улицу, едва не врезавшись в темно- синий «додж кастом», который вырулил со встречной и на всех парах промчался мимо.

– Странно. Этот тип меня не обложил, – заметил Космо.

Он проследил в зеркальце заднего вида траекторию удаляющегося «доджа» и заключил:

– Не иначе, скрывается. От любовницы едет, руку даю на отсечение.

«Бьюик» затормозил у пансиона, как раз когда умолк Чарли Паркер, закончив Donkey Serenade.

– Паркер выступает в «Тин-Пан-Клубе», – сказал Космо. – Когда бывает в форме. С Диззи… Тебе обязательно надо это послушать, Джо.

Джослин выкарабкался из-за сидений, чтобы открыть дверцу Дидо.

– Когда захочешь.

Он с волнением вспоминал вечер с Сарой Воан. Она тогда спела специально для него April in Paris…[82] У него до сих пор бежали мурашки по спине.

– Спасибо, Космо. Bonsoir, ma chère[83], – попрощался он, склонившись к ручке Микаэлы, чего она наверняка ожидала от француза из Пари-и.

Дидо уже притопывала от нетерпения у ограды.

– Родители предоставляют мне шале в Вермонте на ближайший уик-энд, – сообщил Космо. – Там можно покататься на лыжах, на санках, а если повезет, задружиться с гризли…

– Питаться снегом, политым кленовым сиропом, и сладко скучать, – продолжила Микаэла.

– Как тебе такая перспектива, Джо?

– Покататься на лыжах с кленовым сиропом? Почему бы нет.

– Бери с собой кого хочешь, – добавил Космо, скосив глаза над туфлей-лодочкой, служившей ему носом. – Шале большое!

Стоя на тротуаре, Джослин и Дидо махали руками, пока «бьюик» не скрылся за углом. После чего, на пустынной в этот час улице, под защитой вечерних теней и ограды, они смогли предаться своему любимому занятию.

– Ты поедешь со мной в Вермонт? – выдохнул он в ноздри Дидо.

– Там будет Космо.

– Ну и что?

Она со вкусом завершила поцелуй и только тогда ответила:

– Он мне не нравится.

– Что ты имеешь против него?

– Не люблю Лигу Плюща.

Разговор прервался – они снова перешли от слов к делу.

– Что это значит? – спросил Джослин, когда отдышался.

– Сынок богатых белых родителей с Восточного побережья. Учится непременно в Йеле, Гарварде или Принстоне.

– Вот и не угадала. Ни в Йеле, ни в Гарварде, ни в Принстоне. Космо бездельничает. Смотрит на мир, на людей.

– Особенно с оранжевыми губками.

Снова пауза – они были очень заняты.

– Пожалуйста… Зачем мне Вермонт без тебя?

– Falling leaves of a sycamore, – пропела она ему в щеку. – Moonlight in Vermont[84]…

Шестой поцелуй затянулся надолго. Времени хватило, чтобы решиться на то, что он будет последним.

– Мне надо спросить папу.

– Уж постарайся, чтобы он разрешил. Иначе я не поеду.

Они обнялись, поцеловались – в последний, самый последний раз, ну правда, самый-самый! – и Дидо побежала домой, а Джослин пошел к себе в подвал.

* * *

«Полиш Фолк Холл» в Мидтауне был не самым приятным воспоминанием, вернувшим Шик в тот ледяной декабрьский вечер, когда она повела себя с Уайти как последняя дура, в тот вечер, когда он захлопнул дверцу такси перед ее поцелуем.

Однако на внутреннем топливе, питавшемся из истоков ее детства гимнастки, чемпионки Калифорнии среди юниоров, она вошла в этот кабак геройским решительным шагом.

Ее обдало знакомым запахом сухой колбасы, пота, водки. Зал был битком набит. Она отыскала местечко и заказала чай, поглядывая на танцующих. Чай здесь подавали в стаканах под венгерские рапсодии.

Медленно, методично осмотрела она большой зал, вглядываясь в каждое лицо. Уайти здесь не было. Шик вздохнула. За соседним столиком польская семья с тремя детьми угощалась блинами и сельдью в сметане. Оркестр грянул польку.

Мать, молодая краснощекая женщина, покосилась на столик Шик. Положив на блин селедку и целую горку сметаны, она протянула его одному из своих малышей и что-то ему сказала. Поупиравшись немного, мальчик слез со стула и принес блин Шик.

– О, большое спасибо, вы так любезны.

– Это моя мама, – перевел он стрелки.

– Скажи ей от меня спасибо. Как тебя зовут?

Но он уже убежал. Шик благодарно улыбнулась польке, тремя пальцами приподняв блин. Соблазн съесть его был велик, но она колебалась. А что, если сейчас войдет Уайти? Даже самую романтическую встречу может погубить полный рот селедки.

Она съела блин быстро и пожалела, что так быстро. Он был маслянистый, изумительно вкусный. Она с удовольствием уплела бы целую горку таких блинов.

– Танцевать?