Танец с Фредом Астером

– Она в это время накручивает волосы на бигуди. Но нам не ускользнуть от недреманного ока старого Дракона. Каждый раз, когда кто-то из нас уходит или возвращается, на ее окне колышется занавеска.

– Дракон?

Первое слово Скотта (отметила про себя Дидо).

– Артемисия. Наш здешний феномен. В свое время она, должно быть, была красавицей… и хорошо пожила.

Несколько окон еще светились на темных каменных фасадах 78-й улицы, куда свернуло такси.

– Чего тут ждет эта машина? – проворчал Скотт, вдруг повернувшись, чтобы разглядеть в заднее стекло автомобиль, мимо которого они проехали.

– Какая? – хором спросили девушки.

– «Додж-кастом», вон там. С погашенными фарами. Кто-то сидит за рулем и не двигается.

Ни Дидо, ни Манхэттен ничего не заметили.

– Какой-нибудь коммивояжер ночует в машине, чтобы не тратиться на гостиницу? – предположила прагматичная Манхэттен.

– Влюбленный греется, поджидая свою дульсинею? – выдвинула другую идею романтичная Дидо.

– Наверно, вы правы, – кивнул Скотт, еще раз взглянув в зеркальце заднего вида.

Профессиональная деформация, улыбнулась про себя Манхэттен.

Дидо выскочила из машины первой.

– Папа!

Просперо Беззеридес в тот же миг оказался у калитки.

– Бобби-соксер! Я весь извелся. По радио передавали такие ужасы, что…

– Всё хорошо, папа. Я здесь.

– Идем скорей домой, холодно, а ты не ужинала. О, добрый вечер, мисс Манхэттен. Спасибо, что привезли мне мою анфан террибль[103]. Идем, бобби-соксер, расскажи мне всё.

– Пока, Манхэттен! – крикнула Дидо, обернувшись к такси, где так и остались сидеть Манхэттен и Скотт. – До свидания, мистер Плимптон.

Под фонарем, который каждую ночь нес вахту, освещая два дома, Дидо впервые за весь вечер отчетливо увидела лицо молодого человека. Она замешкалась. Эта улыбка была ей знакома. Откуда?

Встречала ли она Скотта Плимптона раньше? Когда?

Вскоре она скрылась в доме вслед за отцом, и улица снова стала тихой и пустынной.

– Куда теперь? – спросил таксист.

Ни один из двух пассажиров не шелохнулся.

– Пока никуда, – сказал Скотт. – Пусть счетчик крутится.

15. Blues in the night [104]

– Я… – начали они одновременно.

Обхватили друг друга, крепко обнялись.

Шофер тактично поднял разделительное стекло и потянулся к лежавшему под сиденьем табаку. Желто-розовый войлочный кисет напоминал ванильно-клубничное мороженое, которое обожала Сьюки, его девятилетняя дочка; и недаром, ведь это она сама его сшила и подарила ему на день рождения. К войлоку липли крошки табака, а ванильно- клубничные цвета никак не вязались с серьезным имиджем нью-йоркского шофера – потому он и прятал его под сиденьем, но ни за что на свете он не расстался бы с подарком своей дорогой Сьюки.

Шофер не поднимал глаз к зеркальцу заднего вида, но по тишине и шороху пальто пассажиров догадывался, что поцелуй еще далек от завершения. Он принялся аккуратно сворачивать самокрутку.

Манхэттен откинула голову, прижавшись щекой к спинке сиденья.

– Всё становится проще, когда мы с вами в такси, – прошептала она.

– Почему вы так говорите?

– Когда вы первый раз назначили мне свидание, это было в такси.

Он придвинулся ближе. Его дыхание щекотало ее ресницы, веки.

– Вы всерьез решили больше не встречаться?

– Да. Нет.

– А сейчас?.. Вы серьезно?

– Если вы наверстаете все поцелуи, которых недодали мне с Рождества.

– Давайте скажем шоферу, чтобы ехал куда глаза глядят до рассвета, и всё это время я буду вас целовать.

– Этого не хватит. Вы слишком много пропустили.

Скотт надел шляпу, откатившуюся на сиденье.

– Манхэттен…

– Так меня зовут.

– Я должен вам кое-что сказать.

Девушка ждала, часто дыша.

– Целоваться сподручно на заднем сиденье такси. Но делиться такими вещами не очень. Я предпочел бы другое место. Вы можете еще потерпеть?

– Нет. Но разве у меня есть выбор?

Она приоткрыла дверцу. Он удержал ее.

– Пожалуйста. Не уходите с обидой.

– Очень поздно.

Он взял ее лицо в ладони.

– Так нечестно, – прошептала она после долгого поцелуя. – Если это всё, что вы можете придумать, чтобы удержать меня.

– Воображения у меня как на дне стакана.

Поколебавшись, он спросил встревоженно, почти робко:

– Мы увидимся?

Чем скорее, тем лучше, подумала она. А сама тем временем ломала голову, как сказать ему, не слишком унизившись, чтобы он… чтобы не… не очень ждал.

– Новую пьесу Ули в ближайшее время начнут обкатывать в провинции. Я, скорее всего, должна буду поехать с ним. Это скоро, – добавила она, помедлив.

Они долго смотрели друг на друга. Скотт кивнул.

– Я вам позвоню.

Он провожал ее взглядом, пока она не скрылась в холле.

Шофер выбросил в окно окурок (второй), выслушал адрес, со вздохом ему сказанный. В зеркальце заднего вида ему были видны глубокие морщины, пересекавшие лоб пассажира. Проехав несколько кварталов, он заговорил:

– Моя дочурка, ее зовут Сьюки, ей скоро десять, заявила мне вчера, что, когда вырастет, хочет быть доктором Швейцером в Тимбукту. И что прикажете с этим делать?

Он с радостью увидел, что морщины разгладились.