Танец с Фредом Астером

Плавно подкатил роскошный «линкольн». Скрипнули шины, лимузин припарковался у тротуара, урча, как ангорский кот. Распахнулась дверца, вышел коричневый бульдог, за ним черное атласное платье, наполовину скрытое под белой норкой.

– Эй! Ущипните меня. Это же…

– Боже мой, да…

И слился в хор крик, сорвавшийся со всех губ.

– Леди!

К высокой угольно-черной прическе дамы, блестящей, словно раскрашенной чернилами каракатицы, были приколоты три огромные гардении, такие же ослепительно белые, как ее улыбка. Их дурманящий запах опережал ее, когда она шла к их группе, высокая и статная, как античная богиня.

– Вау, Леди! Что ты делаешь в Нью-Йорке?

– Мы думали, ты в Сан-Франциско…

– …В Чикаго…

– …В Голливуде!

– Я была во Фриско, в Чикаго… Но в Голливуд больше ни ногой! Лучше сдохну.

– Мы видели твой фильм, Леди.

– Да ну? Дам совет: не ходите в сортир «Маджестика», ребята. Это ведь там крутят эту бурду, да?

– Ты там поёшь как королева.

– Королева дураков, ага. Уроды. Развели меня как лохушку и вырезали мои лучшие реплики горничной. Yes, Miss Marylee. Oh, no, Miss Marylee. Эта дурища-блондинка… Она орала, что я краду ее сцены. Я же не виновата, что камера меня любит. Ладно, ребята, пойдем, что ли, выпьем?

Дама с норкой и гардениями быстро огляделась. Губы ее смеялись, но в глазах затаилась подспудная тревога.

Джослин толкнул Космо локтем и вопросительно поднял бровь.

– Она самая, – лаконично ответил Космо.

Зал «Боп-Ча» в форме подковы был переполнен табуретами, банкетками, клубами всевозможного пахучего дыма. Навстречу Леди в атласном платье вышел сам Валентино Прицци, хозяин заведения. Его успели предупредить, и оркестр – простой квартет – грянул Fine and Mellow.

– Вэл! – воскликнула она с обезоруживающей улыбкой, залившей светом самые темные углы. – Я заехала в Нью-Йорк ради тебя, милый, ты это знаешь? Завтра улетаю. Чем ты меня угостишь?

– Коньяк и мятный ликер, разумеется.

– Ты знаешь, как мне угодить, милый. Пусть несут скорее, ладно? Мистер тоже хочет пить.

Норка зашевелилась и соскользнула, обнажив ее красивые прямые плечи и длинную мускулистую шею. Она уселась на банкетку под бурные аплодисменты.

Джослин вдруг заметил коричневого бульдога, который пытался пробиться к своей хозяйке сквозь лес ног и ботинок. Он поднял его вместе с поводком, украшенным драгоценными камнями. Интересно, настоящие ли они, подумалось ему.

– Мистер, псина моего сердца! – воскликнула атласная Леди, приняв на руки собаку, которая тотчас пристроила свой немалый вес у нее на коленях. – Спасибо, молодой человек. Как тебя зовут?

– Э-э… Джослин.

– А? Как? Повтори. Кончайте галдеть, ребята. Со мной говорит очаровательный молодой человек. Джош Ли?

– Джо. Просто Джо.

– Он из Парижа, – сообщил Космо с такой гордостью, будто сам оттуда приехал.

– Иди сюда, садись, беби. Подвинься, Мистер. Освободи место Джо Эйфелевой Башне.

Джослин неловко сел, смущенный всеобщим вниманием, вдруг сосредоточившимся на его особе. Космо без приглашения уселся рядом. Поболтав о том о сем, небольшая толпа вокруг их столика начала редеть. Вернулся Валентино Прицци.

– Тебя сегодня ждет сюрприз, Леди. Кое-кто, кого ты сто лет не видела.

– Я два года не видела надзирательницу из тюрьмы Алдерсон, но по ней я не скучаю.

– Я надеюсь, что он придет. С ним никогда не знаешь.

– Кто это?

– Тс-с. Молчок. А то ты разочаруешься, если он не придет.

Леди огляделась, увидела вокруг только влюбленные лица и вздохнула. Быстро опрокинула бокал коньяка с мятным ликером и помахала рукой, требуя его близнеца. Потом, тиская крепкую холку Мистера, повернулась к Джослину и Космо.

– Если увидите лбов в непромокаемых плащах и фетровых шляпах, не паникуйте, это педералы. Они меня обожают, ходят за мной по пятам.

– Педералы? – вежливо переспросил Джослин.

– Федералы, – перевел Космо. – ФБР.

– О.

Сияя улыбкой, проникающей в самое сердце, соседка предложила Джослину глотнуть коньяка необычного цвета из своего бокала. Он помотал головой, вцепившись в свой лимонад, как в спасительный ледоруб на краю бездны.

– Это ты шампанское пьешь? – спросила она насмешливо. – Терпеть не могу шампанское. No offence[112], Эйфелева Башня. Но это не лучшее изобретение французов.

Она налила немного своего коктейля в блюдечко и подвинула его Мистеру, который вылакал всё в мгновение ока на удивление ярким розовым языком.

– А почему, – решился Джослин, – федералы… э-э, ходят за вами по пятам?

– Поди знай, Эйфелева Башня. Потому что будет много шума, если прищучат Билли Холидей. Потому что я не того цвета на фото. Они здесь, и точка. Всегда и везде. На моей улице. В моем доме. В театре. В ресторане. В суде. У выхода. У входа. Разве только в сортире они оставляют меня в покое.

Она покачала бокалом вправо-влево, прислушиваясь к позвякиванию льдинок.