Танец с Фредом Астером

– Ты же знаешь папу, – рассказывала она Джослину, пока Космо уверенно рулил на север по Бронкс-Ривер-паркуэй. – Он впустил этого типа, дал напиться его собаке, купил пару вещиц, предложил чаю. Когда я пришла из школы, тип торчал у нас уже два часа. Мне сразу не понравились его глаза. Они как будто фиксировали всё.

Дидо заметила, как парни переглянулись чуть насмешливо. Она скрестила руки на груди и больше не проронила ни слова.

Космо запер предмет их гнева и забот – большой «паккард- универсал», отделанный изнутри деревом (он одолжил его у кузена- спортсмена) с привязанным к крыше полным лыжным снаряжением, надел рукавицы, и все трое гуськом двинулись по снегу.

Они шли вдоль дороги. По крайней мере, так они полагали, потому что ни одной машины не встретили. Какой сумасшедший сунется в эту ледяную ловушку? Кроме них?

– Зеленые горы[143] на самом деле белые! Хорошо увидеть собственными глазами то, что впаривают путеводители.

Джослин старался сосредоточиться на следах шин «паккарда» и параллельном им ряде елей, жесткие от инея иглы которых позвякивали, как снасти, у них над головами.

– Эй! Эй! Эгей! Что я вижу! – вдруг заорал Космо и пошел вперевалку, точно гризли. Его обезумевшая рука кружила, как муха, нацелившаяся на сыр.

Под ледяной синевой неона стеклянный куб горного приюта у подножия гор казался большим аквариумом.

– И открыто! – подхватил Джослин и побежал, насколько это возможно, когда ступаешь по полуметровому снегу.

Тепло внутри показалось им такой же благодатью, как бочонок рома заблудившемуся трапперу, чувствующему, что силы убывают, а пневмония приближается.

В левой части, у пустого бара, Дайна Шор щебетала Buttons and Bows из розовощекого, как веселый пьяница, музыкального автомата. В правой, где был магазинчик, их встретил мужчина в клетчатой куртке лесоруба, казалось, всю субботу только их и поджидавший.

– Волхвы! – воскликнул он, подняв уши своей подбитой мехом шапки.

– Наша машина сломалась, – объяснил Космо.

– ЕГО машина сломалась, – поправила Дидо.

Она терпеть не могла Дайну Шор.

Остатки конфетти от Рождества валялись там и сям под барными табуретами. Был почти март.

– Я видел, как вы давеча проехали! – заметил хозяин со смешком, выражавшим то ли симпатию, то ли жалость, трудно сказать.

У него были оттопыренные уши Бинга Кросби и зубы Кларка Гейбла, только не такие белые. Он отодвинул свисавшую с потолка чахлую гирлянду; от нее отвалился кусок и упал на стойку, точно сердитая кошка повела хвостом.

– То-то, думаю, эти…

Они ждали конца фразы. Но последовал только новый смешок, выразивший всё недосказанное.

– У вас есть телефон?

Хозяин вытер руки о засаленную тряпку и указал в угол, который скрывала огромная картонная красотка с бутылкой кока-колы в руке, вся утыканная пластмассовыми стрелами. Дидо содрогнулась.

– Мелочь? – спросил Космо, помахав пятидолларовой банкнотой.

– О-ля-ля. Нет. В такой снегопад народу у меня было немного, касса пуста.

Космо вопросительно посмотрел на друзей. У Джо нашелся только один пятицентовик. Шмыгнув носом – и вложив в этот звук всю свою обиду и враждебность, – Дидо достала две монетки.

East is east, and west is west, and the wrong one I have chos’, лился голос Дайны Шор из круглых щек румяного пьяницы… I am yours in buttons and bows…[144]

Космо полистал потрепанный справочник и набрал номер, утирая свой длинный нос рукавом. Холод превратил туфельку в красный башмак.

– Алло? Алло? – проворковал он так игриво, будто приглашал очаровательную соседку на бал. – Гараж Акенблумера?

Ботинок Дидо постукивал по желтому бетонному полу. Джослин рассматривал Эмпайр-стейт-билдинг в стеклянном шаре, стоявший на барной стойке. Взял его, повертел в руках. Эмпайр-стейт-билдинг растаял в снежной круговерти. Он поставил его на место.

– У вас никого нет? – удивлялся Космо всё так же жизнерадостно. – У нас поломка, мы одни, темнеет, а из соседней психушки сбежал буйный сумасшедший! О… хорошо. А… отлично!

Он подмигнул через плечо, подтверждая, что им наконец-то готовы помочь. Тем же веселым тоном изложил их плачевную ситуацию. Дидо подумала, что их окоченевшие трупы в канаве он описывал бы с таким же благодушием.

– Спасены! – сказал он, повесив трубку. – Механик ушел, машину починить некому… Но сын хозяина за нами приедет.

Они заказали три какао и три пончика. Сели за столик напротив косо прибитого кукольного домика, населенного фигурками Микки-Мауса: Микки в ночном колпаке делает ручкой, Микки режет розовый торт и делает ручкой, Микки читает журнал и делает ручкой, Микки дарит букетик Минни и т. д.

Дидо снова вздрогнула.

Она сняла перчатки и грела руки о чашку. Пучок золотых нитей с гирлянды переместился на банкетку цвета охры.

– Ты не пьешь?

Again… This couldn’t happen again, this is that once in a lifetime…[145] – ворковал теперь обволакивающий голос Вика Дамоне.

– У этого какао привкус. Только грелкой оно и может служить.