Театр

Julia gave a sigh that was ever so slightly voluptuous.	Джулия испустила томный вздох.
'My dear, it's been such a wonderful evening.	- Дорогой, это был такой замечательный вечер.
I've never felt so close to you before.'	Я еще никогда не чувствовала себя такой близкой вам.
She slowly raised her hands from behind her back and with the exquisite timing that came so naturally to her moved them forwards, stretching out her arms, and held them palms upward as though there rested on them, invisibly, a lordly dish, and on the dish lay her proffered heart.	Джулия медленно подняла руки из-за спины и с тем поразительным чувством ритма, которое было даровано ей природой, протянула их вперед, вверх ладонями, словно держала невидимое взору роскошное блюдо, а на блюде - свое, отданное ему сердце.
Her beautiful eyes were tender and yielding and on her lips played a smile of shy surrender.	Ее прекрасные глаза были нежны и покорны, на губах порхала робкая улыбка: она сдавалась.
She saw Charles's smile freeze on his face.	Джулия увидела, что лицо Чарлза застыло.
He had understood all right. ('Christ, he doesn't want me. It was all a bluff.') The revelation for a moment staggered her. ('God, how am I going to get out of it? What a bloody fool I must look.') She very nearly lost her poise.	Теперь-то он наконец понял, и еще как! ("Боже, я ему не нужна! Это все было блефом".) В первый момент это открытие совершенно ее потрясло. ("Господи, как мне из этого выпутаться? Какой идиоткой я, верно, выгляжу!") Джулия чуть не потеряла равновесие, и душевное и физическое.
She had to think like lightning.	Надо было что-то придумать, да побыстрей.
He was standing there, looking at her with an embarrassment that he tried hard to conceal.	Чарлз стоял перед ней, глядя на нее с плохо скрытым замешательством.
Julia was panic-stricken.	Джулия была в панике.
She could not think what to do with those hands that held the lordly dish; God knows, they were small, but at the moment they felt like legs of mutton hanging there.	Что ей делать с этими держащими роскошное блюдо руками? Видит бог, они невелики, но сейчас они казались ей окороками, висящими на крюке в колбасной лавке.
Nor did she know what to say.	И что ему сказать?
Every second made her posture and the situation more intolerable. ('The skunk, the dirty skunk. Codding me all these years.') She did the only thing possible.	С каждой секундой ее поза и вся ситуация становились все более невыносимы. ("Дрянь, паршивая дрянь! Так дурачить меня все эти годы!") Джулия приняла единственно возможное решение.
She continued the gesture.	Она сохранила свою позу.
Counting so that she should not go too fast, she drew her hands towards one another, till she could clasp them, and then throwing back her head, raised them, very slowly, to one side of her neck.	Считая про себя, чтобы не спешить, она соединила ладони и, сцепив пальцы и откинув голову назад, очень медленно подняла руки к шее.
The attitude she reached was as lovely as the other, and it was the attitude that suggested to her what she had to say.	Эта поза была так же прелестна, как и прежняя, и она подсказала Джулии нужные слова.
Her deep rich voice trembled a little with emotion.	Ее глубокий полнозвучный голос слегка дрожал от избытка чувств.
'I'm so glad when I look back to think that we have nothing to reproach ourselves with.	- Когда я думаю о нашем прошлом, я радуюсь, что нам не в чем себя упрекнуть.