Темная башня

Далее в том же абзаце излагались какие-то исторические сведения, Скудамура совершенно не заинтересовавшие. Он торопливо перелистнул несколько страниц, но, по всей видимости, это была книга по истории, и других отсылок к теме времени он не нашел. Скудамур уже прикидывал, а не сесть ли ему почитать книгу с самого начала, как вдруг обнаружил в конце указатель. По счастью, он был слишком взволнован, чтобы остановиться и спросить себя, а знает ли он алфавит Иновременья. Он с легкостью отыскал слово «время», но единственный абзац, где оно встречалось, он уже прочел. Казалось, изыскания его зашли в тупик. Однако тут Скудамур осознал, что книга, которую он держит в руках, – это лишь один из томов многотомной истории. Скудамур поставил ее обратно на полку и вытащил том справа, но, потратив на сравнение несколько минут, убедился, что речь в нем идет не о более позднем, а о более раннем периоде. Вероятно, иновременцы расставляли книги в обратном (для нас) порядке. Тогда он взялся за фолиант слева, но далеко не сразу сумел понять, верна ли его догадка. По всему выходило, что времени ему потребуется гораздо больше, чем он полагал; а заключительные страницы исходного тома ему пришлось прочесть вдоль и поперек. Там излагались исторические события, совершенно ему неведомые. Каких-то Темнителей подавляли с «жестокой, но необходимой суровостью», хотя кто они – секта, целая нация или влиятельное семейство, Скудамур так и не понял. Однако узнал он достаточно, чтобы прийти к выводу: том, стоявший слева, – это продолжение. Он открыл указатель и обнаружил около двадцати отсылок ко «времени», но все они оказались столь же непонятны. Читателю постоянно напоминали, что «об этом фундаментальном предмете до поры не знали ровным счетом ничего», что «монистический взгляд на время, подсказанный непосредственным восприятием, еще не оспаривался» или что «одиозные предрассудки Средневековья лежали в основе пессимистичного представления о времени, на тот момент общепринятого»; и Скудамур поспешно схватился за следующий том. Будучи уверен, что теперь-то он подбирается к самой сути тайны, молодой ученый уселся с книгой за стол в центре комнаты и вознамерился капитально ее проштудировать.

Указатель к этому тому просто-таки пестрел ссылками на предмет, его интересовавший. Скудамур прошел по первой же ссылке и узнал, что «новая концепция времени на протяжении веков представляла чисто теоретический интерес, но нельзя недооценивать ее влияние». Он перевернул страницу и прочел: «Как уже говорилось, революция в наших представлениях о времени на тот момент еще не наделила нас способностью его контролировать, но радикально изменила человеческое сознание». Такие утверждения встречались десятками; Скудамур, больше привыкший к лабораториям, нежели к библиотекам, понемногу терял терпение. В отчаянии он вернулся к первой странице книги и, прочтя несколько строк, в ярости отшвырнул ее от себя; ибо в первом же абзаце заявлялось, что «здесь не пойдет речи» об открытиях, историческим последствиям которых главным образом и посвящены последующие страницы.

– Конечно, ведь читатель и так все знает, – ядовито откомментировал Скудамур. А затем подобрал книгу, вернул ее на полку и принялся изучать корешки. Многие названия были ему непонятны. Он понимал: то, что он так стремится узнать, может содержаться в любом из этих томов или вообще ни в каком, а на то, чтобы прочесть всю библиотеку, времени у него не хватит (по крайней мере, он на это очень надеялся).

Книга с названием «О природе вещей» показалась многообещающей; он даже зачитался – не потому, что содержание оказалось полезным, а потому, что оно поразило его до глубины души. Уж что бы эти люди ни знали о времени, о пространстве они знали очень мало. В книге говорилось, что Земля имеет форму блюдца и до края этого блюдца добраться нельзя, потому что соскользнешь вниз, «о чем свидетельствует опыт мореходов»; что Солнце находится на высоте двадцати миль, а звезды – это «возгорания воздуха». Скудамура такое невежество немного утешило, Бог весть почему. Следующая книга – «Углы времени» – произвела эффект прямо противоположный. Она начиналась с фразы: «Неконтролируемый ход времени в направлении вперед-назад подвержен, как известно, флюктуациям, в результате которых небольшое его расширение (примерно 0,05 секунды) образует поддающийся измерению угол с направлением вперед-назад. Теперь, если предположить, что угол увеличится до 90°, такое время потечет от эктемпоральности к антемпоральности, – именно такие слова возникли в памяти Скудамура, когда он пересказывал нам свою историю, – и будет пересекать идеально нормальное время под прямым углом. В В-момент пересечения двух перпендикулярных прямых времени все события в каждом из этих двух времен для их жителей будут происходить одновременно».