Темная башня

…то, что было мифом в одном мире, может оказаться фактом в другом.

К. С. Льюис. «Переландра»

– Прежде чем мы разойдемся, – сказал инструктор, – должен сообщить вам о том, что знают не все. Как вы помните, Высшее Командование ищет нового добровольца для полета на Луну. История прежних полетов вам известна. Все три раза космонавты прилунились благополучно, во всяком случае – никто из них сразу не погиб. Сообщения были, правда – очень короткие, а больше ничего. Для четвертого полета понадобится большое мужество. Не могу передать вам, как я горд тем, что нынешний доброволец – из моих учеников. Сейчас он здесь, в этой комнате. Господа, предлагаю пожелать удачи лейтенанту Джону Дженкинсу.

Минуты на две класс превратился в орущую, ликующую толпу, а потом – в толпу оживленную, но устремившуюся к выходу. Два главных труса рассказывали друг другу, какие семейные обстоятельства им помешали. Человек осведомленный сказал: «Все не так просто»; человек подлый – «И вечно он лезет!» Большинство же кричало: «Молодец!» – и желало удачи.

Дженкинс пошел с Уордом в пивную.

– Здорово ты скрывал! – удивлялся Уорд. – Тебе чего?

– Кружку темного.

– Говорить об этом не хочешь? Нет, я не лезу, дело твое… но ты не из-за той девицы?

– Вообще-то, – сказал Дженкинс, – если бы она за меня вышла, я бы не полетел. Но ты не думай, это не самоубийство на публике. Я не страдаю. Она мне, в сущности, не так уж нужна. Мне вообще сейчас не до женщин, как-то я окаменел.

– Так в чем же дело?

– Хочу все понять. Читал я, читал эти сообщения, просто наизусть заучил…

– А правда, их кто-то прерывал? Одно вроде полное.

– Трейл и Хендерсон? Нет, не полное. Вот, посмотри. Первым был Стаффорд. Он полетел один, как я.

– Меня не возьмешь?

– Нет. Сейчас объясню. Значит, сообщения. Стаффорд передал: «Говорит Стаффорд. Посадка – нормально, в 50 милях от пункта ХО 308. Я…» Теперь – Трейл и Хендерсон: «Посадка без осложнений. Здоровы. Прямо перед нами – хребет М 392. Всё…»

– Да, «Всё».

– Не в том смысле. Ты думаешь, это finis[189], точка. Кто же пошлет такую весть с Луны?! Как будто бабушке из Кале: «доплыли благополучно тчк».

– А ты что думаешь?

– Подожди минутку. Третьими были Тревор, Фокс и Уодфорд. Сообщение посылал Фокс. Помнишь, как оно звучало?

– Помню, но не дословно.

– Вот: «Говорит Фокс. Все в порядке. Посадка без осложнений. Запустили вы нас неплохо, мы – в пункте ХО 308, перед нами – хребет М 399. Слева, за кратером, вдали – высокие горы. Справа – расщелина, сзади…» Ясно?

– Нет.

– Да его же прервали! «Сзади» – и все. Теперь представь, что Трейл начал какую-то фразу, например: «Все, что сзади…»

– По-твоему?..

– По-моему, что-то случалось, когда они оборачивались.

– Что именно?

– Это я и хочу узнать. Может быть, там сходят с ума.

– Ага, ага! Значит, Фокс обернулся, а Трейл и Уодфорд стукнули его по голове?

– А Трейла стукнул Хендерсон. Поэтому я и хочу лететь один. Во всяком случае, не с другом.

– Хорошо, а Стаффорд?

– Тут не получается. Может быть…

– Да?

– Может быть, их всех убил кто-то тамошний, лунный.

– Что же, на Луне есть жизнь?

– Смотря в каком смысле. У нас, на Земле, она предполагает организованность, со всеми ее причиндалами. Такой жизни там нет. Но могут быть… скажем так, предметы, которыми движет чья-то воля…

– Да что ты, Господи! Ты уж скажи «живые камни». Это научная фантастика. Или миф.

– Полет на Луну тоже был научной фантастикой. А миф… Разве Критский лабиринт не нашли?

– Ладно, – сказал Уорд. – Знаем мы одно: никто еще с Луны не вернулся. А, ч-черт!

– Ничего, – откликнулся Дженкинс, – скоро все выясним. Не может какой-то паршивый спутник победить род человеческий.

– Надо было догадаться, что ты поэтому вызвался! – сказал Уорд.

– Возьми еще одну кружку, – сказал Дженкинс. – Спешить нам некуда. Раньше чем через полгода меня не запустят. В общем, времени много.

Но времени было немного. Когда в наши дни человек решается на подвиг, участь его напоминает участь загнанною зверя. Пресса со всеми ее блокнотами и камерами занялась Дженкинсом. Ее не интересовало, спит ли он, ест ли, выдержит ли такую нервотрепку. Журналистов он называл «мясные мухи» и, если совсем припрут, говорил им: «Взял бы вас с собой, да не могу», представляя себе, как они образуют сатурново кольцо вокруг ракеты. Вряд ли, думал он, «молчание вечных пространств»[190] станет от этого уютней.