Темная сторона Хюгге

Он работает быстро. Хлоп, хлоп, хлоп, дрова ложатся как надо, и ему не приходится перекладывать или поправлять их. Они не смотрят друг на друга, оказываясь рядом. Она бегает взад-вперед, но все равно никак не может согреться. Последние чурбаки ложатся на место.

− Мой мальчик, – говорит она. – Мальте. Он бывает здесь у вас.

Х.Х. бросает взгляд на часы, поворачивается и идет к дому. Она механически тоже смотрит на циферблат своих. Ровно два.

Он идет впереди нее через двор. Она хватает с поленницы книгу про лошадей и семенит за ним. Он открывает дверь, входит в дом и закрывает ее за собой. Глупо заходить вслед за ним внутрь. Придется отправиться восвояси и вернуться через несколько дней. Она открывает дверь.

И заходит в крошечную прихожую, стены которой плотно усеяны крючками с висящим на них инструментом. Крутая лестница без перил ведет к двери на чердак. Она слышит, как он что-то делает в глубине дома. Она идет туда, входит на кухню. Потолок там низкий, столы тоже. На подоконнике растет бегония. Пепельница с лежащей в ней трубкой для курения гашиша. Здесь, на кухне, он кажется великаном. Он делает вид, что не замечает ее, наливает воду в кофеварку, набирая ее несколько раз чашкой под краном, каждый раз ему приходится носить ее через кухню, при этом он считает вслух: три – четыре – пять. По стенам кругом висят листки бумаги в полиэтиленовых кармашках. Они напоминают те, что они с Томасом когда-то вешали в комнате Мальте, пока он еще жил с ними, с текстом вроде: «Открой окно, выключи свет и ложись спать». На этих она, например, читает: «Кофе четыре полных ложки – четыре чашки воды – нажать на красную кнопку». Х.Х. нажимает на красную кнопку.

– Я не приглашал тебя в дом, – говорит он.

У нее саднит в горле, и болит голова. Еще минуту назад этой боли не было, но теперь она появилась. Она листает книгу о лошадях и находит фотографию лошади светло-гнедой масти.

− Вы таких держите? – спрашивает она.

Он бросает взгляд в книгу, резкое движение видящим глазом, запоздалое стеклянным. Стеклянный глаз затем соскальзывает вниз, в гнойную кашицу, и неясное чувство, наверное, сочувствие, сочувствие его беспомощности, пронизывает ее.

– Я держу фиордовую породу, – говорит он. – А это хафлингер.

– Ах, да, – говорит она, – вот же, здесь подписано.

Он ставит чашку на стол у окна. После чего отрывает кусок бумажного полотенца, складывает его, открывает жестяную банку и достает небольшое, сухое печенье. Отодвигает стул, садится, макает печенье в кофе и откусывает кусочек.

– Я не в восторге от того, что Мальте приходит сюда, – говорит она.

– Тогда тебе нужно лучше следить за своими детьми.

Он подносит чашку к губам и пьет, шумно втягивая в себя кофе.

– У меня не получается, – говорит она. – Поэтому я и пришла к вам. Мне не хотелось бы, чтобы Мальте продолжал сюда приходить.

– Мы с ним похожи.

– Нет, – говорит она. – Нет! Вы должны ему сами сказать, чтобы больше не приходил.

Он встает из-за стола, выливает остатки кофе. У нее закрадывается подозрение, что он не слышит, что она ему говорит, что в его голове, за зрачками, между ушами происходит какой-то свой процесс, он над чем-то работает. Уши у него заостренные и длинные, с отвисающими мочками.

Он молча возвращается в прихожую, и она идет за ним. Он открывает перед ней дверь и жестом предлагает уйти. Она не двигается с места.

– Вы должны сказать ему, чтобы не приходил, – говорит она.

Он делает шаг в ее сторону, с лицом, таким же непроницаемым, как и раньше.

Она резко отшатывается и тут замечает старую коричневую сумку Мальте. Сумка лежит под лестницей, наполовину расстегнутая и полупустая.

– Где Мальте? – спрашивает Лисбет.

– Не знаю.

– Вы знаете. Он же где-то здесь.

Он теребит уши и качает головой.

– Он забыл ее у меня, – говорит он, хватает ее и выталкивает за дверь. В замке поворачивается ключ.

– Откройте! – кричит она и стучит в дверь.

Но он не открывает. Подождав немного, она садится на крышку колодца.

Она не уходит. За то время, что она была в доме, в низине снова собралась стая серых птиц. Времени почти три часа, пошел снег. Негустой. Снежинки такие легкие и сухие, что кажется, будто они не падают, а висят в воздухе. Но на поленницах лежит снег, и на крышах, везде. Холод прокрадывается в нее, но она не двигается с места, и понемногу к ней приходит спокойствие.

И тут появляется Х.Х. Он идет в ее сторону через двор с чашкой кофе в руке. Останавливается перед ней. Окидывает ее взглядом.

Потом протягивает ей чашку, и она делает глоток замерзшими губами.

– Где ваша собака?

– Я запер ее в конюшне.

– Она больше не лает.

– Она получила команду перестать.

– Вы про тот звук, который вы издали, после чего она немедленно замолчала тогда?

– Да, так она обучена.

– Почему вы не спустили ее, когда я пришла?

Он молчит. Она поворачивается и смотрит на него.

– Вы могли ее спустить. И избавились бы от меня.