Темные завесы

– Это явно была идея твоего дяди. – Кэтрин заметила, как по лицу Джека пробежала тень, но исчезла она так же быстро, как и появилась, и он улыбнулся, протягивая ей бокал.

– Мой дядя способен распознать талант с первого же взгляда, – сказал он.

– Из-за всего этого я чувствую себя немного неловко.

– С чего бы это вдруг?

«Потому что меня преследуют твоя мать и этот дом, который я у тебя купила? Потому что я только что встречалась с женщиной, которая может быть твоей бабушкой?» В кармане слаксов она нащупала фотографию, которую Луиза проткнула обломком пластмассовой ложки. «Или, может, потому, что я опять схожу с ума?»

Отпустив уголок фотографии, Кэтрин выдернула руку из кармана.

– Просто не хотелось бы всех подвести, – уклончиво заявила она. – Вы оба были так щедры… и теперь, с этим новым назначением в фирме, я уже начинаю чувствовать себя луной на орбите планеты Райт.

– Я понимаю. У нас есть привычка… – Он подыскивал вежливый способ выразить свою мысль.

– Не принимать «нет» в качестве ответа, – закончила за него Кэтрин.

Джек чуть смущенно кивнул.

– Пожалуйста, только не пойми меня неправильно, – уточнила она. – Я не неблагодарная. После того года, который у меня был, старому «эго» полезно находить подтверждение везде, где только можно.

– Тебе не нужно подтверждение, Кэтрин.

«Боже, в него было бы так легко влюбиться!» – подумала она. Хотя другой голос в ее голове тут же высмеял саму эту идею. «Но что сказал бы дядя Уоррен?»

– Ты бы так не думал, если б знал всю правду, – пробормотала Кэтрин.

– Хочешь поговорить об этом? – спросил Джек так непринужденно, что с равным успехом мог спросить, что она сегодня ела на обед. Почему-то Кэтрин решила, что он не станет переосмысливать услышанное и лезть с советами, что терпеливо выслушает ее, попробует понять, попытается быть другом, а не каким-то долбаным психотерапевтом.

Начала она опасливо, немного уклончиво, пытаясь прочесть его мысли и готовая изменить курс, если вдруг ощутит дискомфорт или порицание в выражении его лица. Сделав глоток вина, Кэтрин произнесла:

– Мы с друзьями играли в эту игру, когда я была маленькой. «Что с тобой может случиться самое худшее?» Я всегда выигрывала.

– И что же для тебя хуже всего?

– Быть похороненной заживо.

Джек рассмеялся.

– Да уж, ничего хорошего.

– Когда кричишь, чтобы кто-нибудь услышал тебя… но знаешь, что никто тебя не услышит. Когда не можешь пошевелиться, не можешь отличить день от ночи. Ты совсем один, в полной темноте. И знаешь, что останешься в этой темноте навсегда.

Джек не сводил с нее глаз, но она могла сказать, что, в отличие от доктора Фрэнкл с ее раздражающим пощелкиванием ручкой и отстраненным взглядом, он не просчитывал ответ, не обдумывал способ погрузить ее поглубже в травматический эпизод, чтобы «добраться до корня проблемы». Вместо этого Джек больше походил на маленького мальчика, слушающего сказку и желающего знать, «что будет дальше».

– Когда я подросла, похороны заживо, конечно, стали скорее метафорой.

– Метафорой чего?

– Эмоционального саркофага, в котором я спряталась. Темного одиночества, которое наваливалось на меня со всех сторон. Словно какая-то метафизическая усадочная пленка, которая сама натягивается при нагревании.

– И что же к этому привело?

«Кое-что, что я сделала. Но ты недостаточно хорошо меня знаешь, чтобы слышать об этом».

– По-моему, я всегда была к этому предрасположена. Мне просто требовался какой-то катализатор, чтобы ввести меня в соблазн. – «И я уже была готова поддаться искушению». – Сначала я просто не понимала, что делаю. А затем, когда я это сделала, то перепробовала все возможные стратегии, чтобы вырваться из этого. Секс, наркотики, рок-н-ролл… Конечно, ничего из этого не вышло. Так что я попробовала амбиции. Подумала, что с их помощью смогу успешно освободиться. И, похоже, это помогало.

Она ненадолго примолкла, и Джек заполнил тишину.

– До поры до времени, – сказал он.

«Ладно – итак, вот и финал, Джек».

– В прошлом году у меня был нервный срыв. – Кэтрин ожидала, что выражение его лица изменится, и в конце концов это произошло. От острого любопытства к тому, что она могла истолковать лишь как сочувствие. Это несколько выбило ее из равновесия, но, как говорится, сказавши «А», говори и «Б». – Они назвали это психотическим срывом. Вызванным тяжелой недиагностированной депрессией и тревогой на почве переутомления, усугубленного нарциссическим комплексом борца за социальную справедливость вкупе с чрезмерным употреблением алкоголя.

Глаза у Джека улыбались.

– Угу. Все это каждый раз так и кончается.

– По сути, я выставила себя полной дурой и опозорила своего босса перед премьер-министром Японии и прессой. Меня отправили домой, где я продолжала откалывать подобные номера, пока всем это не надоело и меня не упрятали за решетку. Дело кончилось шестимесячным вынужденным отпуском в психиатрической клинике местного универа.