Темные завесы

Где-то внутри начала нарастать темная ярость, но бешенство быстро превратилась в холодное презрение. Итак, это просто еще один богатый и привилегированный сукин сын, который полагает, будто имеет право знать все, что только захочет о ком только захочет, и имеет право добиваться этого без всякого разрешения и не опасаясь последствий.

Отыскав в глубине ящика стола перманентный маркер, Кэтрин смелыми, размашистыми штрихами по верху папки закончила записку, которую хотела написать, – теперь другую, но столь же проникновенную.

«Дорогой Джек… А ПОШЕЛ-КА ТЫ В ЖОПУ!»

Глава 14

Наверное, стоило бы дать ему шанс объясниться. В конце концов, в папке, которую Кэтрин нашла у него в столе, не было ничего, что не соответствовало бы истине. Она и вправду сделала все, что там задокументировано. И все же: какое Джек имел право так вот вторгаться в ее жизнь? Было ли это чем-то, что он мог использовать против нее в будущем, – чем-то, при помощи чего мог бы потом ею манипулировать? Как Кэтрин ни пыталась найти хоть какое-то рациональное объяснение этому, все равно не могла увязать такое поведение с мужчиной, которого, как ей казалось, она знала. Или лишь хотела узнать.

Джек несколько раз звонил и оставлял сообщения на ее голосовой почте, потому что на телефонные звонки Кэтрин не отвечала. Каждый раз извинялся и раскаивался. «Это была ошибка, – твердил он. – Работа чересчур уж усердного расследователя. Часть проверки, которую он провел перед продажей дома».

«Так он наводил справки о потенциальном покупателе?»

Кэтрин должна понять, настаивал Джек. Его дядя, его фармацевтическая компания, их общественный статус – они должны быть очень осторожны в любых сделках, в которых участвуют.

«Ублюдок… Твоя претенциозность просто отвратительна!»

Никто больше этого не видел, уверял Джек. Вообще-то он и сам едва глянул на этот отчет.

«Ну как же, конечно… Наверняка это тебя завело, так ведь, Джек? Трахнуть психушу вроде меня? Что-то свеженькое, неизбитое – может, хороший повод поржать со своими приятелями по боксу над тем, какие безумства я вытворяла в постели?»

Кэтрин наконец перестала прослушивать сообщения Джека – после того, как поняла, что мысленно отвечает на них.

Ей казалось, что та усадочная пленка сжимается еще тесней.

Следующие два дня Кэтрин не выходила из дома. Много спала. Почти ничего не ела. Время не имело никакого значения. День плавно переходил в ночь, а потом снова в день. Она сделала несколько звонков в офис, чтобы узнать у коллег последние новости по делу «Райт Фарма» и принести извинения за нежданно сваливший ее «желудочный грипп», но по большей части сидела в гостиной, уставившись в стену, или лежала в своей постели, таращась в потолок или на маленький туалетный столик Ребеки в другом конце комнаты.

В конце концов Кэтрин достаточно справилась с унынием, чтобы решиться на одну-единственную вылазку за пределы дома. В кабинет доктора Тэми Фрэнкл в психиатрическом отделении УДВ. На плановую встречу со своим «инспектором по условно-досрочному освобождению». Кэтрин рассудила, что пропустить ее будет чревато бо́льшими проблемами, чем попытка бросить вызов внешнему миру. Тему отчета, найденного в квартире Джека, она поднимать не собиралась. Черт возьми, она вообще не собиралась заводить разговор о Джеке! Просто надеялась, что сумеет справиться с очередными попытками Фрэнкл прощупать ее и щелканьем ручки, не прибегая к ненормативной лексике, которая спровоцировала бы Фрэнкл на более откровенные вопросы, а Кэтрин – на более замысловатые отмазки.

– Что вынудило вас так поступить? – спросила Фрэнкл после протокольного пролога из невинно звучащих, но хорошо рассчитанных приветствий.

«Как вы себя чувствуете/как дела на работе/как новый дом?»

– Поступить как? – пробормотала Кэтрин, на миг застигнутая врасплох этим непоследовательным вопросом.

– С премьер-министром. Как думаете, что же все-таки вынудило вас так наброситься на него?

«Итак, опять двадцать пять, – подумала Кэтрин. – Не ожидала атаки с такого угла».

– По-моему, это стоит рассмотреть еще разок, не так ли? – Фрэнкл улыбнулась.

– Я уже говорила вам… Дело было в том пренебрежительном и снисходительном тоне, который он взял, когда я подняла тему корейских «женщин для утех». В этом – и в обильном количестве алкоголя, которое я выпила натощак, поспав от силы часа два. – Кэтрин лгала и вдруг испугалась, что Фрэнкл поймет это.

– Но вы ведь и раньше не раз оказывались в подобных ситуациях со сложными в общении мужчинами. И наверняка чувствовали ту же снисходительность, то же пренебрежение. Верно? У вас явно хватало возможностей наброситься на них, но вы этого не делали. Вы сдерживались. Вы были искусным политиком, Кэтрин. Вы знали правила игры. Даже с учетом того, что ваша сдержанность была подорвана недостатком сна и обильным употреблением алкоголя, как вы выразились, я вынуждена думать, что в тот раз дело было в чем-то другом. Как думаете, что могло оказаться этой пресловутой соломинкой, сломавшей спину верблюду?

Клик-клик-клик.