Темные завесы

На следующее утро Кэтрин несколько раз чуть не струсила и не съехала с девяносто пятой трассы, прежде чем добралась до семнадцатого шоссе и ответвляющегося от него проезда к Шугар-Хилл, ферме ее семьи на реке Раппаханнок близ Фредериксбурга. Прошло уже больше двух лет с тех пор, как она в последний раз оказывалась настолько близко от своего бывшего дома. Ее нечастые визиты к матери обычно происходили в фешенебельных ресторанах или в Коттеджах, как Слоун и ее окружение попросту именовали эксклюзивный загородный клуб, спроектированный еще Бобби Джонсом[40], с его аристократическим членством и утонченными предубеждениями. Но Кэтрин ехала повидаться не со своей матерью. Ей нужно было противостоять проклятию из своего прошлого. Она уже давно ковыряла эту корочку, присохшую к ране. Лихорадочный сон этой ночью навел ее на мысль, что нужно наконец сорвать ее, но чем ближе она подъезжала, тем больше начинала сомневаться, принесет ли этот визит облегчение или же просто еще глубже погрузит ее в путаницу собственных теней. Свернув на частную дорогу, ведущую к главному дому, Кэтрин задумалась, стоило ли так рисковать. Пролаксис она принимать перестала и теперь слегка сожалела об этом. Но было уже поздно что-то менять. Приходилось исполнить задуманное без всякой химической защиты.

Пастбища все еще были восхитительно зелеными, и Кэтрин сразу узнала нескольких пасущихся там кобыл. Запах свежескошенной травы и туго перевязанных тюков сена, смешиваясь с ароматом азалий «Энкор», высаженных повсюду, на миг перенес ее в раннее детство, когда все казалось прекрасным и незыблемым. До того, как все это порушила беспорядочная кутерьма реальной жизни.

До того, как ее отец покончил с собой.

А ее мать вновь вышла замуж.

Слуги в доме тепло встретили ее. Кэтрин проводила с ними куда больше времени, чем со всеми этими «друзьями» из частной школы, которых Слоун постоянно уговаривала ее завести, и что бы ни случалось, они никогда не отворачивались от нее. Дом был красиво украшен осенними рогами изобилия, изящно наброшенными там и сям пледами, вазами с грушами и яблоками и множеством засушенных цветов. Если б здесь вдруг случайно объявились фотографы из журнала «Лучшие дома и сады» в поисках сюжета на весь разворот, у Слоун Филдс нашлось бы что им показать. Не пустили бы их лишь в одну из спален наверху. Именно там на больничной койке, едва живой, подключенный к различным медицинским аппаратам, лежал отчим Кэтрин, за которым круглосуточно ухаживала сиделка, нанятая для толкования сократившихся потребностей этого почти что овоща.

Мать Кэтрин вышла замуж за Рекса Бодри вскоре после того, как ее первый муж Уильям, любимый биологический отец Кэтрин, покончил с собой, потеряв все свои деньги. Билли Филдс был очень успешным биржевым трейдером в Ричмонде, пока… не перестал быть таковым. Типичная история. Спекулятивные инвестиции, подпитываемые чрезмерной самоуверенностью и привлечением заемных средств, не смогли пережить лопнувший пузырь доткомов[41] на рубеже веков. Его профессиональная кончина стала готовым скандалом для светских сплетен штата Вирджиния. Такого позора он не смог вынести. Однажды вечером, выпив несколько бокалов мартини в Коттеджах, вернулся домой и воспользовался своим дорогущим трехствольным «Эскалибуром» двадцатого калибра от «Абьятико и Салвинелли», чтобы слиться с местного горизонта навсегда. На веки вечные. Кэтрин была совершенно опустошена, но ее мать отказывалась капитулировать. Обнаружив, в сколь бедственных обстоятельствах вдруг оказалась, Слоун Филдс взяла себя в руки и отправилась на охоту. Реджинальд «Рекс» Бодри был идеальной добычей – по крайней мере, как она поначалу думала. Он был красив, хорошо воспитан и богат. Проблема, как вскоре выяснила Слоун, заключалась в том, что Рекс был бездельником. Свои деньги он унаследовал, и ему не нужно было работать. По мнению Слоун, все это было просто прекрасно и замечательно, но поскольку у него не было необходимости напрягаться, не было стремления приносить пользу, у Рекса Бодри с лихвой хватало времени, чтобы предаваться любым утехам, которые попадались ему на глаза.

И одной из вещей, которая почти сразу привлекла его внимание, была дочь Слоун, Кэтерин, – это было еще до того, как она изменила написание своего имени в результате того, что случилось потом. Рекс приступил к покорению шестнадцатилетней красавицы.

Хотя на самом-то деле это она покорила его.

Когда Слоун узнала об этом, ей пришлось сделать выбор. Выгнать Рекса пинком под зад – может, даже подать на него в суд – и тем самым вернуться к стесненным обстоятельствам, которыми муж номер один одарил ее своим самоубийством, или же отправить дочь в школу-интернат, похоронить всю эту историю в самом темном уголке своей памяти и по-прежнему наслаждаться тем образом жизни, к которому она неизлечимо пристрастилась. Рекс был только рад подобному решению проблемы – при условии, что она не станет препятствовать его прочим устремлениям.